Сказки о сотворении мира

— Натан Валерьянович! — рассердилась графиня. — Вы меня очень обяжете, если займетесь своими делами, вместо моих.

В машине наступила тишина, нарушенная тиканьем часов.

— Иди, — торопил Оскар. — А то они проснутся и займут оборону.

Графиня вышла из машины, зашла в подъезд, закрыла за собой дверь и первым делом нажала красную кнопку. Ничего не произошло. Штурм крепости начался с разочарования.

Графиня сильно погорячилась, представив Арика Кушнира другом детства. Но, к сожалению, адекватной характеристики их отношениям в русском языке она не нашла. Мира с Ариком были врагами всю жизнь. В младенчестве они дрались по любой причине: за право сидеть на коленках и у окошка, за самую вкусную конфету и самую красивую игрушку. Давид Самуилович расстался с матерью Арика примерно в то время, когда матушка Миры выставила прочь своего никчемного мужа. На пепелище двух разбитых семей родители сильно сдружились. Сначала их крошки посещали один детсад, потом пользовались услугами одной гувернантки. Мирочка с Ариком затеяли драться еще в колясках и не могли избавиться от этой привычки до выпускного бала. Арик раздражал Миру тем, что всегда хорошо учился. Мира раздражала Арика тем, что ни в грош не ставила его интеллект. Перед последним звонком графиня Виноградова-младшая последний раз врезала товарищу по шее, как вдруг заметила, что перед ней уже не мальчишка. Что Арик Кушнир, незаметно для нее, вдруг превратился в молодого мужчину, на голову выше ростом и вдвое шире в плечах. Мира прикинула вероятную мощность ответной затрещины, оценила свой шанс остаться в живых и поняла, что была не права. В глазах Арика блеснул гнев. Блеснул и погас навсегда. Впервые в жизни он изменил принципу: всегда давать сдачи. Впервые увидел перед собой не врага, а дурочку, недостойную кулака уважающего себя человека. На этом драки между товарищами прекратились, уступив место острословию и препирательствам.

Графиня была уверена в том, что Кушнир-младший спросонья ее не узнает, и некоторое время будет чувствовать себя виноватым. Именно на этот виноватый промежуток она возложила надежду, но просчиталась. Арик узнал ее сразу. Узнал и пришел в ярость.

— Если ты собираешься втянуть меня в ту же аферу, что отца, ты зря приехала! Отец предупредил, что ты появишься! Я ему обещал. Я поклялся! Все! Разговор окончен!

Графине Виноградовой вмиг стало скучно. Она присела на диванчик в прихожей, между скрученных гобеленов и зачехленных картин… среди облысевших обоев и картонных коробок, приготовленных к отправке за океан… Ей стало так скучно жить, что захотелось плакать.

— Был дебилом, дебилом остался, — вздохнула она, глядя на товарища. — Дядя Давид в отличие от тебя был воспитанным человеком. Он хотя бы кофе мне наливал.

— Если ты пришла сюда кофе пить, иди на кухню, — ответил Арик.

Графиня перебралась на кухню, где в таких же коробках готовились к отправке дорогие сервизы и серебряные приборы, которые покойный Давид Самуилович иногда превращал в перстеньки и оправы.

— Ты тоже считаешь меня виновной в смерти отца? — спросила она. — Арик подчеркнуто молча поставил чайник на газ. — Правильно. И я так считаю, — согласилась графиня. — Поэтому я здесь и собираюсь искать убийцу. Сразу предупреждаю, что справлюсь сама. А ты держись подальше от меня и от этого дома. Особенно от дел, которыми занимался дядя Давид.

Арик выставил чашку на стол.

— Хочешь искать убийцу? — не поверил он.

— Что тебя удивляет?

— Опасно. Даже следователь сказал…

— Крошка моя! Гораздо опаснее позволить ему бродить по свету. Поэтому… до тех пор, пока не найду и не нейтрализую ублюдка, ты забудешь о том, что учился на огранщика и близко не подойдешь к инструменту. Ты будешь демонстративно менять профессию! Вышивать бисером по бархату, плести корзины… Я не знаю… стихи писать.

— Я не умею писать стихи, — ответил Арик.

— Я тебя научу.

— Я думал, тебе нужен огранщик.

— Огранщик, — согласилась Мира, — а не капризная барышня с бородой. Мне нужен виртуозный огранщик, которому я могу доверять больше, чем самой себе.

— На меня можешь не рассчитывать! — предупредил Арик. — Если тебе нравится поставлять башку под ножи и пули, то моя башка не для этого сделана. Слишком дорого обойдется! Я тебе не дядя Давид, который нянчил тебя, как родную и ни в чем не отказывал…

— Не дребезжи… — попросила Мира. — У меня без тебя голова раскалывается с дороги. Думаешь, у меня есть силы с тобой спорить?

— Зачем приехала? — спросил Арик.

— На тебя поглядеть. Не бойся, уговаривать не буду. Сам придешь и предложишь. Раз уж я здесь, твое согласие — дело времени. Временем я располагаю, а упрашивать тебя сделать то, ради чего ты попал в сюжет — не моя задача.

— Чего? — не понял Арик.

— Жизненное предназначение, вот чего. Я только сэкономлю пару страниц романа, уберегу читателя от пустословия.

— Не понял…

— С Автором будешь иметь дело, а не со мной. И хватит об этом.

— С каким еще автором? Я не собираюсь иметь дела ни с какими авторами.

— Автору твое согласие и не нужно. Бог мой, как приятно было общаться с дядей Давидом!