Сказки о живом и мёртвом (СИ)

Своего Тима придумал давно, но рассказать не брался по причине: не было рядом "свободных ушей" То есть, человека, с терпение начавшего читать или выслушать сочинение.

Готов получить обвинение в подражательстве сказке о всемирно известном мальчике, обучавшимся волшебству в колледже, но, во первых, мой герой очень древний и слабее в способностях на чудеса. Оно и понятно: волшебство, как и любая наука, не стоит на месте, но постоянно совершенствуется и движется вперёд.

Иногда думаю о школе, где, как в нашем педагогическом институте, готовили волшебников широкого профиля:

- Куда столько, на какую нужду? Ну пяток сильных колдунов (не злых), ну десяток куда ни шло, а то, ведь, не меньше сотни! На экспорт? Где всем работу по специальности находили? Конкуренция появится, а где конкуренция - там и вражда. Волшебник, если от него ни зла, ни добра, в итоге теряет квалификацию как и медицинский работник, да и чем-то и питаться нужно. И ещё: только по моим соображениям, в повествовании о мальчике, что учился в "школе волшебства" есть одно сомнение: волшебству обучить невозможно. Моё заявление держится на песне певицы отечественной эстрады:

"...даром преподаватели

время со мною тратили,

даром со мною мучился

самый искусный маг!"

В самом деле, в этом куплете наблюдаются два чудака: один неспособен обучиться волшебству, но всё же продолжает "учиться", а другой этого не понимает и продолжает "вбивать в голову" ненужную мальчику науку.

Мой герой существует в единственном экземпляре потому, что очень трудно наделить разными качествами большое количество волшебников и магов, и если у полсотни магов-кудесников одинаковые способности, то такие таланты - одна скукота!

Пора вводить в нашу сказку персону с ужасными качествами. Их всегда и везде называются "колдунами". Сказка без колдуна - не сказка, поэтому и нам нужен будет таковой. Грамотный, талантливый и злой колдун. "Волшебник" всегда бывает "добрый", но а "колдун" - всегда только "злой". У меня нет данных о количестве перерождений добрых волшебников в злых колдунов, но думаю, что такие перерождения случаются с очень много знающими, многое могущими и тонко чувствующими окружающий мир, людьми. Грамотные и умные люди почему-то к старости всегда становятся "злыми колдунами" Насколько был злым новый персонаж нашей сказки - решать нам. Продолжим?

Глава 16. Чужак.

"...ни тогда, и уж конечно не сегодня, никто бы не взялся сказать, откуда в стойбище появился чужой старик. Некому было тогда спросить:

- А чего вы тут ходите, уважаемый? Что высматриваете? В чью пользу шпионите?

Сказать на незнакомца что он был "стариком" - не могу. Кто такие "старики"? Что это за определение: "старик"? Каким он должен быть внешностью? Поведением? Или старость определяется скоростью передвижения? Если с палкой - "старик"? А если без опоры перемещается? Что это за определение "бодрый старик"? Разве старик может быть "бодрым"? И "бодрый" - стариком?

Так же неопределённо звучит и "злой колдун" Кто-то первый и всего только один раз заявил, что единственное зло сказочных колдунов заключалось в изводе из жизни главных героев. Иных целей, как только "борьба не на живот, а на смерть" с главным героем, у колдунов не бывает. Все свои способности, знания и умения колдуны направляют только во зло другим. Так? Заблуждение: мы и без участия колдунов прекрасно обходимся. Очень часто сказочные способы вредительства колдунов-профессионалов выглядят пустяковыми, "бледными" в сравнении с действиями не колдунов, а всего только "любителей"

Мы не станем на чужака, что появился однажды в стойбище, надевать устрашающие одежды, в кои обычно бывают облачены "повелители тёмных сил" и всякие другие спецы "черной" магии. В кинематографе - да, там колдуны и волшебники облачены в особую, колдовскую "спецовку", в кино нужна колдунам "спецодежда", но у нас устное повествование, поэтому нам "спецэффекты" ничего не добавят. Маленькие подробности: