Сказки Ольги Адамовой

Есть сегодня и нет,

О погибшем мосте шли легенды.

Говорили, что этот погибнет как тот,

Лишь от Бога мост мог раскрошиться.

И молились, чтоб Бог

Сохранил этот мост,

Что с любовью они подымали,

О пощаде его к их бессильным трудам,

Все в надежде они умоляли.

Опустилась луна.

Побежал её след

И погас, потерявшись в рассвете.

Спит село,

Завернувшись в предутренний мрак.

Только Эйгену, что не спиться.

Он сидит у моста,

В беспокойстве душа

Рвётся прочь из груди.

Ждёт чего-то.

Вдруг сиянье пред ним,

Опускаясь с небес,

Ангел вырос — нежданное чудо.

— Эйген, дремлешь?

Очнись, ждёт творенье твоё

Та же участь,

Что прежде, запомни,

Если в жертву всевышнему не принесёшь

То живое, что будет здесь вскоре.

Первый кто из селенья

На берег придёт,

Замурован остаться здесь должен,

Если дрогнет рука,

Мост тот час упадёт

И село ждёт суровая доля.

Вдруг сиянье исчезло,

Растаял туман,

Горизонт засиял первым светом.

Эйген плакал, стонала душа у него.

Первый раз он боялся рассвета.

Первый раз он молил задержать этот час,

Задержать этот миг,

Обойти злую долю.

— Тяжкий крест, испытание

Ждёт и всех вас

Должен Божью исполнить я волю.

Час тянулся, как год

Страх за близких людей

Опустился на них,

Отнимая дыханье,

Так сказал он рабочим, -

«Молитесь со мной,

Да поможет нам Бог!»

И затих в ожиданье.

За холмом показалась фигура, но чья?

Солнце светом своим ослепляло.

Плакал Эйген, оплакивал чьё-то дитя.

Вот невестка его показалась.

Шла с кувшином в руках,

Тёплый завтрак несла,

Мать готовила ночью харисо,

И послала её.

— Накорми ты отца,

Молока отнеси им напиться.

Эйген видит пред ней

Белый пёсик бежит.

— Боже, чудо откуда он взялся?

Он смеётся и радостно что-то кричит

И смеётся, смеётся, смеётся.

А невестка увидев, что вызвала смех,

Долго думать над этим не стала.

Я иду за собакой,

Конечно, смешно и посланника Бога прогнала.

Все замолкли, рабочие стихли тот час.

И поник головой бедный Эйген.

А невестка задрав ассирийский свой нос,

К ним с холма горделиво спустилась.

Над великой рекой мост стоит и поныне.

Нет Ассирии той.

И народ размело.

Две косы над рекой,

Подчиняются ветру

И ночами там песня

Из камня идёт.

«В колыбельке дитя я оставила утром,

Накормите его, говорите, что мать,

Не бросала его, а по-прежнему любит

И в раю будет милого ждать.

Если бьёте его, то моею рукою,

Если любите сердцем моим.

Заменить ему мать не подвластно живому,

Здесь придётся мне вечность стоять.

Не носите сестрицы мои одеяния.

И не трогайте гребень, а киньте вы в пасть.

Ненасытного, бурного Тигра,

Здесь придётся мне вечность стоять!»

Шлемиль

Люди живут, пока мы о них помним.

Каждый оставил свой след.

Часто поступок, иль просто забава

Память на тысячу лет.

Было давно,

Но когда, я не помню,

В Турции в самой глуши.

Шлемиль — красавец,

В селе ассирийском

Чистил чужие дворы.

Если лежит не в положенном месте,

Это тревожит ребят.

Завтра всё будет,

Вернее, исчезнет,

Если ты любишь поспать.

В те времена всех судили не судьи,

Бога боялся, народ.

Не было столько убийств и насилий.

Кара — от церкви отвод.

Если тебя изгоняют из церкви

Нет тебе места нигде,

Нет на земле, нет и на небе,

Бог он всё видит везде.

Люди боялись, судьёй был учитель,

У православных знать поп.

Звали учителем у ассирийцев,

В церкви служивших отцов.

Вере учили они,

За советом

К ним приходили толпой,

С просьбой, надеждой,

Иль просто с обидой.

Все обращались с мольбой.

Вот как- то утром,

Проснулся учитель

С жалобой люди пришли.

— Ночью козу из сарая у Сарьи,

Шлемиль унёс, накажи!

Это село, здесь глаза и повсюду.

Уши шевелят кусты.

Что бы ни сделал, на утро узнают.

Хочешь, хоть в маске ходи.

Знают походку,

Взгляд твой, дыханье.

Здесь ты растёшь на глазах.

Знают с пелёнок и наблюдают

Каждый проделанный шаг.

— Так, хорошо, вы ему сообщите.

Жду я его через час,

Будет на библии клясться проказник,

Хватит ему воровать!

Шлемиль пред тем как отправиться в церковь,

Долго сидел у реки,

Люди подумали, -

«Кается парень»,

Не подымал головы.

Шлемиль поймал в грязной луже лягушку,

Сунул в карман на груди.

Куртку надел и отправился в церковь,

Что-то, шептав по пути.

Библию подал ему

Наш учитель

— Ну-ка, проказник, клянись.

Мне можешь врать,

Но перед этим писанием

Вряд ли тебе устоять.

Шлемиль, подняв свою правую руку,

К сердцу её приложил.

— Этой душою клянусь, что не брал я,

Врут, что козу я стащил.

Бедный учитель развёл лишь руками,

Парень клянётся душой:

— Ладно, ступай! Ступай, себе с миром.

Бог пускай будет с тобой!

Шлемиль домой возвращался с ухмылкой,

Вспомнил, лягушку пущу.

Смотрит, подохла

От клятвы столь сильной,

Душу, отдав за козу.

Шлемиль подумал, жалко лягушку.

Ладно, учитель тебя,

Я проучу, заставляешь всех клясться.

Я отомщу за себя.

Тёмною ночью Шлемиль с друзьями

Снова ограбил людей

Ну, и конечно утром учитель

Ждал пострадавших гостей.

С раннею зорькой Шлемиля мама,

В церковь кастрюльку снесла,

Ночью с баранины хаш наварила.

Да, угостила отца.

— Ну, что случилось?

Шлемиль?

Зовите! Хватит дурачить людей!

Я покажу сорванцу!

Будет знать он, как воровать.

Ух! Злодей.

Яркое солнце играло лучами,

Шлемиль шагал,

Улыбаясь весне.

Ждал его отче,

Остывший немного,

Сидя у самой двери.

— Заходи, озорник!

Знаешь, в чём обвиняют?

Ну, клянись, что не брал, хулиган!

Вот бери и клянись, непоседа,