Сказки Освии. Два брата

Я растерялась и занервничала. Суетливые мысли подсказывали, что сироте будет не просто заинтересовать разговором мужчину, который старше ее вдвое, собрал у себя лучшую библиотеку в королевстве и наверняка общался с самыми образованными людьми. «А еще у него где-то есть книга с алыми страницами…» – вспомнила я. Герцог поморщился.

– Успокойся, – скомандовал он. – Под куполом только мне не хватало чужих страхов! Если не знаешь, о чем говорить, расскажи о своем даре. Когда ты впервые его заметила?

– О каком даре? – не сразу поняла я.

Для меня было слишком привычно то, что я могу видеть чужие эмоции. Мне казалось, что эта способность – простейший навык, как умение ходить или дышать, и ничего особенного в ней нет. Герцог не счел нужным уточнять и ждал, пока я пойму сама. Волнение отступило, и я стала рассказывать.

– Мне было восемь лет. Я упала с моста в реку и стала тонуть. Я уже умела плавать, но ноги запутались в юбке, и я запаниковала. Меня спасло то, что через свой собственный страх я почувствовала ужас, который испытала тогда моя мама. Она бежала к воде, чтобы вытащить меня, но была далеко и понимала, что не успевает. В ту минуту я осознала, каким непереносимым горем для нее будет моя смерть, и заставила себя успокоиться. Я легла на спину, стала грести руками и выплыла. Мама меня еще долго к воде не подпускала, так что поплавать в реке с подружками больше не довелось. Зато после этого случая я всегда вижу, кто что чувствует. Иногда даже в цветах. Красивые такие бывают, яркие. Но это редко. Чаще всего я просто знаю наверняка, что переживает люди, которые рядом.

Я совершенно успокоилась, будто говорила с другом, и поэтому спросила у него в ответ:

– А когда у вас появился этот дар?

– Дар? В моем случае это, скорее, проклятье. Я с ним родился. У родителей при дворе всегда были маги, они тщательно изучали эту мою способность, восхваляли и ее, и меня. Но это была просто лесть. Реальной пользы от этого «дара» никакой. Любой умный человек понимает, что чувствуют другие, не хуже меня или тебя. К примеру, Альберт видит всех насквозь и без него. Я всегда, честно сказать, ему немного завидовал.

Герцог тяжело вздохнул. Морщина на его лбу, которой сегодня там пока не было, снова появилась.

– Что стало с твоими родителями? – неожиданно спросил он.

Я молча опустила голову. Он догадался, в чем дело, и помрачнел еще больше.

– Отвечай, – настоял он. Ему нужно было знать наверняка.

– Болотная чума, ваша светлость, – нехотя призналась я.

Хоть он и предвидел ответ, все равно от сказанного ему стало очень больно.

– Соболезную, – герцогское воспитание, въевшейся стойкой привычкой, заставляло его прятать свои чувства, но тугая горечь была почти осязаемой.

– Удивительно, что тебе не противно и не страшно жить в доме такого негодяя, как я, – иронично заметил он.

– Со мной Альберт, – сказала я, и тут же пожалела. Горечь герцога мгновенно спряталась за непроницаемой стеной ледяного холода.

Вряд ли подобный разговор можно было назвать приятным. Зря няня Мэлли отказалась завтракать со своим воспитанником, ничего хорошего из нашей беседы не получилось. Я встала, чтобы уйти. Герцог не возражал. Он задержал меня всего на минуту, чтобы дать старую на вид книгу в тяжелом выцветшем переплете.

– Возьми. Это начальный курс магии. Она рассказывает о природе твоего дара и о том, как использовать его наилучшим образом. Возможно, тебе будет интересно узнать о нем больше, несмотря на всю его бесполезность.

– Может быть, ваша светлость, я лучше поговорю о нем с вашими магами?

– Нет. У меня нет магов, – отрезал он.

Не зная, что еще сказать, я пошла к себе в комнату. Кот и вправду сразу понял, что я расстроена.

– Не грусти, Лисичка. Хочешь – выходи за меня замуж, – стал хохмить он, чтобы поднять мне настроение.

– Не выйду. Мне всего шестнадцать, и ты кот.

– И то, и другое ненадолго, – ухмыльнулся он. – Видела портрет в библиотеке напротив окна? Такой красавчик в доспехах? Это я.

Я помнила все портреты из библиотеки, они оставили у меня неизгладимое впечатление. Напротив окна висело огромное полотно с молодым мужчиной лет двадцати. Он единственный смотрел на меня не строго, а скорее, насмешливо, прямо как сейчас кот. Вспомнив его детально, я поняла, что у человека на портрете много сходства с герцогом Рональдом. Те же черты лица, тот же умный взгляд и прямая осанка. Сразу разглядеть сходство не удалось из-за огненно-рыжих волос мужчины на портрете и из-за выражения его лица, которое казалось невозможным для Рональда.

– Все равно не выйду, – упрямо повторила я.

– За это ты мне и нравишься. Если передумаешь – дай знать.

У него не получилось меня отвлечь. Мне надо было знать правду.

– Ты его действительно предал?

– Все-таки расспросы, значит? Почему ты не как все девушки? Вот интересовало бы тебя только замужество, не пришлось бы мне выливать на тебя все то, что придется теперь. Тебе не понравится то, что я расскажу. Ты уверена, что этого хочешь?

Я кивнула.