Сказки Освии. Магия в разрезе

Привели Комира. Он все отрицал, едва шевеля бледными губами и глядя в пол. Его светлые волосы слиплись в сосульки, и даже дорогой камзол теперь казался старым, заношенным и слишком большим, будто был с чужого плеча. Однако, я точно помнила, как идеально он обтягивал спину Комира всего неделю назад. Именно камзол показывал, как сильно и резко похудел старшекурсник. Он выглядел больным и усталым, под его глазами все еще оставались следы синяков, и весь он подрагивал от поглощающего его до самого нутра страха.

– Он лжет! – решительно сказала я на его неуверенные отрицания, но любовь учителей к Комиру была так сильна, что они предпочли поверить ему.

Над обеими академиями в тот же день были усилены защитные купола. Полупрозрачные, они висели широкими зонтами, прикрывая темные дорожки парков, дома студентов и учителей, казармы и учебные корпуса. Вдали за ними опасной чернотой нависал лес, над которым без остановки пышным облаком кружили вороны.

Освальда я не могла найти до самого обеда. Побродив полдня в его поисках я отчаялась и вернулась к себе. К моему удивлению, он, сосредоточенный и непривычно серьезный, поджидал меня у двери, упершись спиной в стену.

– Ты ведь пропадал полдня потому, что ставил купола? – спросила я вместо приветствия.

Он не стал отпираться и кивнул.

– Скажи, хоть ты мне веришь, что Комир во всем этом замешан! – умоляюще посмотрела на него я, отпирая комнату.

Освальд только пожал плечами, он был молчалив, как никогда, взял меня под локоть, ввел в комнату и запер дверь на ключ. Только когда Освальд убедился, что комната защищена надежным щитом, он заговорил:

– Тебе нужно освоить щитовое заклинание сегодня!

– К чему такая спешка? Рональд настоял? – с насмешливой горечью позволила себе спросить я.

– Нет, – спокойно ответил Освальд. – Это мое желание. С этого момента без меня никуда не выходи, даже в коридор. Носи на себе не меньше дюжины булавок и очередку в кармане. Не оставайся с учителями и студентами наедине. На занятия к воякам буду тебя заводить я, а возвращать обратно Василика. Слушайся ее во всем: скажет бежать – беги, скажет нырнуть в болото – ныряй!

– Как же! Эта с радостью меня утопит! – я скрестила руки на груди, и не думая слушаться Освальда. Обида накатила приливной волной, внезапно, нежданно, поднимая со дна души весь накопившийся мусор. Я почувствовала себя дважды преданной – Рональдом, который полгода не писал и подсунул вместо себя охранника, даже не сказав об этом, и новым другом, который оказался простым наемным магом. Обида была почти осязаемой и плотным покрывалом висела в воздухе.

– Я отправил письмо Рональду, – сказал Освальд. – Завтра он приедет и заберет тебя – в городе безопасней.

В этот момент меня не беспокоили ни опасность, ни Комир, ни злые тени.

– А как же наша дружба, Освальд? Сколько Рональд тебе заплатил, чтобы ты ходил за мной, как за ребенком и утирал мне сопли? Во сколько оценил меня Рональд? Во сколько оценил ты дружбу со мной?

Освальд молчал.

– Тебе нужен щит? – чуть не плача спросила я. Злость собралась в тугой комок, и внезапно выстрелила, как пружина. Из выкинутой вперед руки поднялся идеальный щит, не хуже, чем у Освальда. Его края пылали золотом и были готовы обжечь любого, кто окажется слишком близко. Я пошла вперед, оттесняя Освальда к выходу. Он удивленно отступал, переводя растерянный взгляд с моего лица на тонкую канву магической защиты, пока не уперся спиной в дверь.

– Вот твой щит, идеальный, как ты и хотел! Это все? Тогда уходи и передай своему хозяину, что я сама могу о себе позаботиться.

Плечи Освольда опали, он развернулся, отпер дверь и вышел, унося за собой шлейф вины и обиды вперемешку. Мой щит немедленно погас, я подбежала к полке, судорожно вырвала из нее первую попавшуюся книгу и стала читать, чтобы только не дать слезам злости и обиды потечь из глаз. Слова проскальзывали, не цепляясь за сознание, но выполняли свое дело. Постепенно сердце перестало рваться, лицо гореть, а кровь бешено бить в ушах. Чернильные строчки, наконец, сложились в цепь и выстроились в связное предложение, превратив бессмысленный перебор букв в чтение.

Трудно было сказать, сколько оборотов сделала минутная стрелка, сколько страниц было прочитано. За окном было темно и тихо. Академия магии, наконец успокоилась после безумного дня и спала глубоко и тяжело, не ворочаясь, не шурша, не скрипя половицами. Тишина была неестественная, свет полукругом вырывал из темноты пожелтевшие страницы, испещренные красными буквами. В этой тишине стук в дверь прозвучал подобно глухому барабану, вернув меня из мира книжных грез в тесноту комнатки.

Если бы я не была так поглощена своими переживаниями и обратила внимание, что уже давно за полночь, если бы я уловила трусливый след того, кто стучал или просто спала и ничего не услышала, то все могло бы быть иначе, но увы.