Сказки под ивами

Единственным неприятным для Тоуда моментом во всей этой идиллии была необходимость поступиться кое в чем своими многочисленными привычками. Впрочем, пользуясь несравненно большим, чем Мастер Тоуд, правом на неприкосновенность частной жизни, он сумел уладить отдельные вопросы, поначалу не дававшие ему покоя. Оказалось, что вовсе не так уж трудно следовать строгой диете с завтраком, состоящим из стакана апельсинового сока, поджаренного хлеба (без масла), одного яйца (всмятку) и ломтика постного бекона (раз в неделю), если, по договоренности с дворецким, ровно без четверти девять, когда юный подопечный Тоуда отправлялся в кабинет и приступал к занятиям, самого Тоуда уже ожидал в спальне полноценный английский завтрак с дополнением в виде целой вазочки плюшек с маслом (столь важных для питания почтенного джентльмена в преддверии суровой зимы).

Тоуду оставалось лишь печально вздыхать: вот таким странным образом — приступая к тайному второму завтраку — ему вновь удавалось поймать давно забытые ощущения юности: запретный, тайно обретенный плод действительно оказывался слаще дозволенного.

Разумеется, его изрядно удивило то, с каким спокойствием, без какого бы то ни было проявления недовольства, юноша согласился принимать столь горькое лекарство. Впрочем, поразмыслив, Тоуд пришел к выводу, что в этом отношении не пропали напрасно уроки хитрости и изящного введения в заблуждение, самолично преподанные Toyдом своему юному родственнику. Без всякого сомнения, Мастер Тоуд наверняка наладил свои тайные каналы поступления дополнительного пропитания, пользуясь расположением давно очарованной им домоправительницы. В качестве тайников скорее всего использовались некоторые ящички письменного стола в кабинете и пространство за книгами на полках в библиотеке: при необходимости Тоуд и сам воспользовался бы ими.

Рано или поздно Мастеру Тоуду предстояло встретиться лицом к лицу с большим миром, где ему очень быстро придется убедиться в том, что цель оправдывает средства. Что-то подсказывало Тоуду, что юноша будет благодарен ему за преподанные этой осенью прямые и завуалированные уроки выживания.

Размышляя над этими проблемами, Тоуд незаметно для себя привел подопечного домой, где тот поспешил в спальню, взмолившись напоследок: «Неужели вы будете завтра так жестоки и пошлете меня в дальний поход?» Тоуд сделал вид, что не расслышал жалобы, сосредоточив свое внимание на том, чтобы в очередной раз не попасться на какую-нибудь новую уловку Мастера Тоуда. До сих пор тому под разными предлогами удавалось избегать мучительных педагогических упражнений, назначавшихся чуть ли не каждый вечер на следующий день.

Выручали Мастера Тоуда безошибочно вызывающие сочувствие ноющие суставы, головные боли, проблемы с желудком, шалящий аппендикс, головокружения, двоение в глазах, обмороки и прочие недомогания, ценные тем, что с наступлением сумерек (когда исчезает угроза немедленного применения пыточных методов воспитания) они могут благополучнейшим образом перестать мучить бедного больного, не лишая его возможности принять участие в полноценном обеде и ужине.

И такими неизменно успешными были применяемые Мастером Тоудом отговорки, не отличавшиеся особым разнообразием, так легко день за днем проигрывал педагогическое сражение сам Тоуд, что у Тоуда-младшего не могло не родиться подозрение, будто и сам Тоуд-старший не слишком-то горел желанием предаться восхитительным удовольствиям пеших прогулок и туристических походов. Мастер Тоуд даже потихоньку уверовал в свою окончательную победу и решил, что можно больше не ожидать леденящих душу предложений насчет «пойти хорошенько прогуляться».

Несмотря на всю обоснованность таких предположений, выяснилось, что в конце концов Мастер Тоуд недооценил настойчивость своего опекуна. С одной стороны, перспектива долгих пеших переходов по пересеченной местности действительно ввергала Тоуда в едва скрываемый ужас. Изрядно давила на его настроение и груда туристского снаряжения, закупленного им в Городе в самом лучшем магазине по продаже этих товаров. Не раз и не два перебирал Тоуд вещи из приобретенных комплектов, не особо представляя себе назначение половины из них, но вполне отчетливо понимая: все то, что не удастся надеть на себя, придется нести на себе. Что касается высоких ботинок с подбитыми гвоздями подошвами или объемистых фляг, то их предназначение не вызывало больших вопросов. Но вот такие предметы, как пугающих размеров нож, противомоскитная сетка или инструмент, напоминающий одновременно кирку и мотыгу, — зачем они все нужны степенному джентльмену, решившему предпринять не слишком длительную прогулку по окрестностям?