Сказки под ивами

Увидев его, к нему подбежали Мастер Тоуд с племянником Крота и внуком Барсука, а вслед за ними, освободившись от ликующей, качавшей его толпы, и Крот. К ним присоединился и Барсук.

Закатное солнце отбрасывало красноватые тени на физиономию Тоуда, который, лежа с открытыми глазами, словно не видел царившей вокруг радости победы. Взгляд его был устремлен не на то, что происходило на холме, а дальше, туда, где раскинулся бескрайний Латберийский Лес.

Заметив рядом с собой друзей, он моргнул и спросил:

— Мы победили?

— Да, да, Тоуд! — закричал Крот. — И все благодаря тебе!

— Увы, мне, видимо, не суждено пожать плоды этой победы, — вздохнул Тоуд, морщась от боли в многочисленных боевых ранах.

— Что? Что с тобой? — запричитал Мастер Тоуд.

— Я умираю, — просто и даже как-то буднично сообщил Тоуд. — Но по крайней мере я останусь в памяти тех, кто…

— Только не это! — Мастер Тоуд, не стесняясь, разрыдался. — Нет, пожалуйста, не умирай!

— Нет, действительно, Тоуд, я не думаю, что…

Эти слова Крота были прерваны повелительным жестом Барсука, который, помолчав, шепотом сказал:

— Пусть Мастер Тоуд сам с этим разберется. Сдается мне, он лучше чувствует своего дядюшку и точнее понимает, что именно ему сейчас нужно. Его слезы кажутся мне не более убедительными, чем стоны и вздохи Тоуда.

— Не хнычь, Мастер Тоуд, но оплачь меня как подобает мужчине, — поправил Тоуд своего подопечного. — Я исполнил свое предназначение в этой жизни, и в сегодняшнем бою я… я…

Похрипев еще немного, Тоуд вздрогнул, закрыл глаза и затих, откинувшись на заботливо подставленные лапы Мастера Тоуда. Судя по выражению его лица, он собирал остаток сил, чтобы в последний раз в жизни обратиться с пламенной речью к верным друзьям. При этом стоило ему закрыть глаза, как на физиономии Мастера Тоуда отобразились уже не скорбь и сострадание, а обычная жалость с изрядной долей любопытства.

— Мистер Крот, — негромко, но так, чтобы Тоуд все же расслышал его слова, произнес Мастер Тоуд, — а где ваша знаменитая корзина, которую вы так тщательно упаковали утром?

— Осталась в каюте катера, — ответил Крот. — Но стоит ли извлекать ее оттуда, учитывая, насколько слаб наш друг?

— Племянник, сбегай-ка за корзиной, да поскорее, — скомандовал Барсук, начиная понимать, к чему клонит Мастер Тоуд.

Тем временем среди победителей разнесся слух, что Тоуд смертельно ранен. Вокруг него тотчас же сомкнулось кольцо сочувствующих, настолько плотное, что внуку Барсука пришлось немного оттеснить собравшихся.

— О нет, не отгоняйте их, прошу вас. Не изгоняйте тех, кто пришел проститься со мной в мой последний час! — взмолился Тоуд и приподнялся на локте, чтобы лучше слышать сочувственные слова и причитания, адресованные ему.

Вернулся Племянник с корзиной, и Барсук поспешил осведомиться у Крота:

— А нет ли среди твоих запасов бутылочки шампанского?

— Вообще-то есть, — все еще недоверчиво сказал Крот.

— А какое?

— То самое, которое Тоуду больше всего нравится… или нравилось? — вздохнул Крот.

— Ну так откройте же его, мистер Крот, и налейте бокал моему дорогому дядюшке! Да и всем нам не помешает глоток-другой, — сказал Мастер Тоуд.

При этих словах Тоуд оперся на подставленную ему Мастером Тоудом лапу и сел поудобнее. В его глазах мелькнул намек на интерес к жизни, а на физиономии предательски расплылась блаженная улыбка.

Бокал шампанского был аккуратно вложен в лапу Тоуда.

— Дядюшка, — обратился к нему его воспитанник, — вы всегда говорили, что в такой час вам бы хотелось держать в одной лапе бокал с шампанским, а в другой…

— …Добрую гаванскую сигару, — задумчиво подтвердил Крот, много раз слышавший это пожелание от Тоуда.

Из корзины была извлечена коробка сигар. Тоуд улыбнулся и, явно чувствуя себя лучше, кивнул и коротко заметил:

— Именно так.

Отпустив лапу Мастера Тоуда, он сел еще поудобнее — без всякой посторонней помощи — и взял протянутую ему Кротом уже заботливо обрезанную сигару.

Крот дал Тоуду прикурить, и тот, затянувшись, блаженно откинулся на вересковый куст: только-только пригубленный бокал шампанского в одной лапе и только-только закуренная гаванская сигара в другой.

— Не оставляйте нас, мистер Тоуд! — послышался из толпы голос Старого Тома. — Не покидайте нас хотя бы до тех пор, пока презренный судья не признает своего поражения!

— Пожалуй, я вас не покину! — заявил Тоуд и, улыбнувшись, поднял свой бокал за здоровье все присутствующих.

В эту минуту над склоном холма раздался голос его чести. Латберийцы не пришли от этого в восторг. Судья, из-за которого все пережили столько неприятностей, человек, слуги которого жестоко избили отважного мистера Тоуда, похоже, намеревался осквернить своим присутствием последние минуты жизни героической Жабы.

Тоуд быстро смекнул, к чему идет дело и к чему оно может прийти, — такая перспектива его никак не радовала. Собрав в кулак весь свой ум, всю волю и интуицию, он решил действовать.

— Налейте ему шампанского, — предложил Тоуд после некоторых колебаний и мучительных размышлений.