Сказки под ивами

Вскоре все стихло. Впрочем, нет, еще один голос, звучавший уже давно, продолжал напевать радостную песню. Как всегда, не всем было дано слышать этот голос — голос Реки, певшей тем, кто умел ее слушать.

— А песня-то не похожа на безнадежно прощальную, — заметил Крот, сумевший понять настроение Реки. — В ней говорится о счастливом возвращении домой того, кто не смог бы дожить свой век, не побывав в Дальних Краях. А значит, Рэтти еще вернется, обязательно вернется!

* * *

В первые недели после отъезда Рэта Кроту не пришлось сильно скучать: у него просто не было на это времени, ведь нужно было готовиться к общественным слушаниям, посвященным судьбе Дремучего Леса.

Крот и Тоуд как никто поддержали идею Барсука всеми силами противостоять вырубке леса. И именно им пришлось пережить позор, когда, явившись на слушания, они получили от ворот поворот.

Случилось так, что некоторая часть общественности графства Латбери, в основном завсегдатаи небезызвестной пивной «Шляпа и Башмак», организовали в тот день демонстрацию. Пользуясь важностью темы судьбы Дремучего Леса, они решили привлечь внимание к другому вопросу, решения которого добивались уже давно. Речь шла о предоставлении всем местным жителям свободного доступа в охотничьи угодья его чести господина судьи, занимавшие немалую часть окрестностей и принадлежавшие его семье с восемнадцатого века.

Предвидя возможные беспорядки, городские власти выставили у дверей зала Городского собрания, где было намечено проводить слушания, взвод констеблей и вдобавок восьмерых конных полицейских. Это нагромождение сверкающих шлемов и синих мундиров заставило Тоуда побледнеть и покрыться холодным потом. Так уж сложилось, что они с полицейскими недолюбливали друг друга, и все беспорядки начинались именно тогда, когда пересекались их дороги.

В последний момент выяснилось, что в зал будут допущены только те, кто получил официальное уведомление и, более того, не забыл принести его с собой (копии к рассмотрению не принимаются). В числе дисциплинированных счастливчиков оказался Барсук. Те же, кто не смог представить охране соответствующие документы, на слушания не допускались. В число их попали Тоуд с Кротом, а за компанию и Мастер Тоуд.

— Констебль! Я же Тоуд, Тоуд из Тоуд-Холла! — не унимался Тоуд, взывая к голосу разума полицейского.

— Очень может быть, сэр. А если это и не так, то в данный момент меня это не касается, — невозмутимо отвечал ему старший констебль. — Я нахожусь здесь с единственной целью: обеспечить исполнение местного законодательства нашего графства, с которым, а именно с Актом о процедуре проведения общественных слушаний, принятым в тысяча девятьсот седьмом году, статья шестьдесят третья, часть пятая…

— Прекратите болтовню! — завопил Тоуд. — Я вот-вот выйду из себя, так что лучше пустите меня в зал. Прошу учесть, что некоторое время назад на берегу Реки была проведена конференция жителей Ивовых Рощ, на которой общим голосованием меня избрали представителем и уполномочили выступить на сегодняшних общественных слушаниях, касающихся принципиально важного для всех нас вопроса. Для не особо понятливых позволю себе напомнить, что и члены парламента избираются по той же схеме и никто не вправе лишать их…

Тут Тоуд прикусил язык, решив, что полисмен может начать выяснять истинность его полномочий как делегата от не проводившейся конференции. Но констебль лишь твердо и решительно, с самым безразличным выражением лица, повторил уже несколько раз произнесенную фразу:

— Вход на слушания строго по пропускам, сэр.

— Чушь! — выкрикнул Тоуд и в сердцах совершил весьма опрометчивый поступок: решив проникнуть в зал заседаний во что бы то ни стало, он резко бросился вперед, надеясь прорвать полицейское оцепление; при этом он махнул лапой Мастеру Тоуду и Кроту, приглашая их последовать его примеру.

Потом Крот очень радовался тому, что у него хватило благоразумия не поддаться эмоциональному порыву. Он увидел, как на двух несчастных жаб набросились несколько дюжих полисменов, путь вперед им окончательно преградила конная стража, а вдобавок ко всему на место происшествия поспешил прибыть Самый Старший констебль.

— На вашем месте, сэр, я больше не стал бы предпринимать попыток прорыва, — заявил офицер Тоуду, который к тому времени вместе со своим подопечным болтал лапами в воздухе, удерживаемый за воротник на весу здоровенным полицейским.

— Мне бы не хотелось арестовывать вас, — продолжил свою мысль Самый Старший констебль. — Полагаю, вас тоже не обрадовала бы такая перспектива, сэр. Если память мне не изменяет, вам уже доводилось ознакомиться с интерьером городской тюрьмы, а мне — запомнить вас как известного зачинщика беспорядков и злостного хулигана.

Констебли бесцеремонно оттащили изрядно потрепанных Тоудов от дверей зала заседаний, где и оставили их вместе с соучастником — Кротом — на радость собравшейся поглазеть на происходящее толпе зевак.

Отряхивая запылившийся костюм, Тоуд пожаловался:

— Это несправедливо.