Сказки попугая (Тота кахани)

«Сказочники так повествовали: один осел дружил с оленем, и оба они паслись в одном и том же лесу. Случилось так, что однажды ночью весенней порой они пошли вместе щипать траву в какой-то сад.

Когда желудки их наполнились, осел стал говорить «Двенадцатирогому»:{168} — О брат! Теперь мне хочется петь с раскрытой душой, радоваться и ликовать, ибо от весеннего ветра мозги мои благоухают, а прохладный воздух дарует сердцу веселье.

Услышав это, олень сказал: — Вот так так! Приходится вспомнить, что «ослу нужно думать только о своем рисе», а если он хочет разговаривать, пусть болтает о там, как дхоби седлает его вьючным седлом{169}. Что ты мелешь? Знай, что нет голоса хуже твоего. Какое отношение имеет осел к пению? Мы в этот сад пришли украдкой. Если ты теперь запоешь песню, то садовник{170} проснется и созовет людей. Тогда и тебя свяжут, и мне проденут кольцо в ноздрю. Выйдет такая же история, как с теми ворами, которые по своей глупости были избиты и пойманы.

Слыхал ли ты, что раз, ночью, несколько воров, собравшись вместе, пошли грабить дом одного богача. Найдя в его кладовой полный кувшин вина, они стали говорить между собой: — Теперь будь что будет. Давайте разопьем это вино здесь, пока не наступит время, удобное для грабежа. После этого украдем столько вещей, сколько каждый может унести, и, разойдясь по домам, будем считать наворованное добро своей добычей.

Порешив так, они до полночи пьянствовали и веселились. А когда напились — стали с шумом тащить вещи. И в то время как они в пьяном виде воровали и увязывали скарб, хозяин дома проснулся и, собрав своих людей, перевязал всех воров.

Выслушав это, Длинноухий сказал: — Да простит меня Аллах! Что ты знаешь? Я городской житель и обожаю пение, а ты — несчастный лесной дикарь и ничего не понимаешь в этом удовольствии. Что бы ни было, а я спою песню. Зачем мне тебя слушаться?

Итак, несмотря на то что осел выслушал притчу оленя, он не внял ей и, подняв морду к небу, начал фальшиво реветь песню.

Тогда садовник проснулся и, созвав несколько человек, захватил обоих животных».

Попугай окончил эту сказку и молвил: — О госпожа! Кто делает дело не во-время, с тем случится то же самое. Госпожа! Нужно, чтобы каждый знал свое время. Лучше иди сейчас и верни надежду этому безнадежному.

Услышав это, Худжаста собралась уходить к своему другу, но в это время настало утро, и петух пропел. Пришлось ей и на этот раз остаться. Тогда она заплакала и прочла такие стихи:

Зачем с моим лунноликим меня разлучил ты?
Жестокий рассвет, зачем это зло совершил ты?

37 рассказ, о том, как один бадшах влюбился в дочь Румского императора и приказал убить ее сына

Когда солнце скрылось и взошла луна, Худжаста в отчаянии пошла отпрашиваться к попугаю и так стала говорить ему: — О попугай! Я каждую ночь прихожу к тебе и рассказываю о моей тревоге. Но ты не соблюдаешь «закона соли»{171} и с холодной жестокостью не отпускаешь меня. Ах, увы! О судьба!

В страхе и трепете я к богу взываю:
Уже давно я тебя умоляю,
Сила есть у того, кто мне недоступен…
На друга взглянуть бы, умирая.

Не сыпь столько соли на рану моего сердца и не мучай меня столь измученную. Необходимо, чтобы ты теперь же меня отпустил.

Попугай промолвил: — Худжаста, нынешней ночью, как только будет возможно — иди и обними твоего возлюбленного.

Вот куда стремятся все дела мира:
К цели жизни — встрече с кумиром.
Будешь день и ночь пить вино с милым —
Зависть в кабаб{172}

превратит светила.

Если кто-нибудь, кроме меня, узнает о твоем положении, то ты поступи так, как это сделала Румская принцесса при содействии одной почтенной женщины.

Госпожа спросила: — Что это за история?

Попугай начал рассказывать:

«Поблизости от Румской империи царствовал один бадшах. Случилось так, что однажды вазир его сказал ему: — О убежище мира! У Румского императора есть такая красивая дочь, что

Свет живительный излучает она,
Глыбой кажется перед нею луна.

Если он выдаст свою дочь за убежище мира, то как хорошо это будет!

Бадшаху очень понравилась речь вазира, и он отправил к Румскому императору посланника с редким подарком и письменной просьбой отдать его дочь в жены бадшаху.

Когда посланник доставил грамоту и начал держать речь императору, последний разгневался и сказал: — О посол! За кого считает меня твой царь, если он отправил мне такого рода послание? Если я захочу, то смешаю с прахом его государство. А тебе скажу — удались! Лучше будет для тебя, если твое лицо не появится здесь вновь. Берегись, а не то плохо будет.