Сказки Повелителя времени

Тем временем старуха отворила в боку железной звезды какой-то люк и подтолкнула Малкуса внутрь. Звезда оказалась напичкана мониторами, компьютерами и всякой прочей всячиной, о которой Малкус знал лишь понаслышке. Усадив мальчика перед экраном, старуха велела ему начинать.

– Но я же понятия не имею, что со всем этим делать, – сказал он, опасаясь, как бы ведьма, узнав, что от них с сестрой ей мало проку, не убила их обоих.

– Начинай, и ты сам удивишься, как гладко у тебя все получится, – ответила та.

Так оно и вышло.

Малкус не знал, как такое возможно, но любые слова и символы, возникавшие перед ним на экране, почему-то сразу становились ему ясны, и он прекрасно понимал, что с ними надо делать. Он удивленно оглянулся на старуху, но увидел вовсе не ее, а огромную летучую мышь с распростертыми за спиной кожистыми крыльями – однако видение тут же пропало.

Возле него снова была сгорбленная старуха, страшная, как ведьма.

– Просто удивительно, какие чудеса творит хорошее питание, – сказала она.

И она, оставив Малкуса за работой, негибкой старческой походкой заковыляла в другой угол железной звезды. Оглянувшись еще раз, Малкус увидел, что она стоит перед небольшим металлическим шкафчиком и опускает в него металлическую сетку с пластинками картофеля. В шкафчике что-то зашипело, зашкворчало, и звезда сразу наполнилась ароматом жареного. Старуха вела себя очень осторожно и держалась подальше от печки (теперь мальчику было ясно, что железный шкафчик – это именно печка). Малкус догадался, что старуха, верно, боится обжечься брызгами шкворчащего масла. Рядом с печкой стояли большие металлические бочонки, и он предположил, что они наполнены маслом для готовки.

Разложив готовый картофель по двум мискам, старуха поставила одну рядом с Малкусом, чтобы тот ел за работой, а другую понесла Эверлине в клетку.

Малкус сидел за экраном до тех пор, пока у него не заболели глаза; тогда старуха отвела его назад, в клетку, а на его место посадила Эверлину.

Эверлина тоже удивилась своей невесть откуда взявшейся способности работать у экрана. Она продолжила с того места, где остановился брат, и ей вдруг стала ясна цель их работы – железная звезда сломалась, а они с Малкусом чинили ее. Как только дело будет сделано, старуха вернется к звездам, а они будут свободны.

Вот только Эверлине не верилось, что старуха действительно отпустит их на свободу. То ли из-за жадных взглядов, которые та бросала на нее, когда думала, что девочка не смотрит. То ли потому, что Эверлина уже начала понимать природу существа, с которым они имели дело, – она была уверена, что старуха и давешняя летучая мышь – одно. А может, шестое чувство подсказывало ей, что, едва работа будет закончена, старуха свернет им обоим головы с такой же бездумной легкостью, с какой она поднимает тяжеленные металлические бочонки, наполняя печку свежим маслом.

Ночью, лежа под тоненькими одеяльцами на холодном железном полу, брат с сестрой долго говорили и пришли к выводу, что старуха не только куда сильнее, чем кажется, но вовсе и не старуха к тому же.

– Она как эта клетка, которая только казалась нам пряничным домиком, а на деле обернулась вот чем, – сказал Малкус. – Она умеет отводить глаза – вещи по ее желанию кажутся не тем, что они есть, да и она сама тоже.

Всю ночь они строили планы побега от старухи, которая оказалась вовсе не старухой.

– Все дело в картошке, – сказал Малкус. – Точнее, в масле, на котором она ее жарит. Это из-за него мы стали такие умные, что можем теперь решать задачки на экране и чинить железную звезду.

– А раз мы теперь такие умные, – добавила Эверлина, – то наверняка сможем придумать, как нам от нее убежать. По крайней мере, нам должно хватить ума, чтобы понять, зачем мы вообще ей понадобились. Если картошка и масло научили нас, как починить звезду, то почему она сама не ест их и не набирается ума? Для чего ей было мучиться, расставлять эту пряничную ловушку, да еще в такой глуши, где обычно и не ходит никто?

– А может, она сама не может есть это масло, – предположил Малкус. И рассказал сестре о том, как старуха держалась подальше от печки, пока жарился картофель, словно боясь, как бы на нее не попали брызги. На что Эверлина ответила, что тоже обратила внимание, как сосредоточенно старуха заливала в печь новую порцию масла, словно боясь пролить мимо хоть каплю.

– Значит, она боится масла, – сделала вывод Эверлина.

– Причем не только есть, – добавил Малкус. – Ей нельзя даже касаться его.

И так, на холодном металлическом полу, прижавшись друг к другу и укрывшись тонкими одеялами, они составили план.

Утром, когда старуха отвела Малкуса в звезду продолжать работу, мальчик попросил у нее картошки, объяснив, что ему лучше работается за едой.

– Даже не знаю почему, – солгал он, – но, когда я поем, мозги у меня работают быстрее и все задачи решаются сами собой.