Сказки ПРО

Так сказала благородная дама и вновь устремила свой взор вдаль. Фома почесал за ухом и пошел на кухню, хлопнуть рюмашку по такому случаю. Я расставил шахматы и стал ждать Фому. Я, к слову, как-то пробовал сыграть партию с Драконом – осталось гадкое чувство, как будто, пардон, интимно общаешься с токарным станком. Так что, я дождался Фому, заказал Домовому Гному меню на вечер, и начал проигрывать очередную партию. Шахматные фигуры давно к этому привыкли и уже даже не шутили на этот счет. Фома же в течение всей партии перед тем как сделать очередной безжалостный ход хмыкал и повторял под нос: “Безусловна и равна бесконечности. Э-ка…” И решительно ставил фигуру на доску.

Сказка про Лучшего друга

Сказки для взрослых детей

В моем старом доме много окон, и выходят они не только в поле, в смысле, степь, или, скажем, к лесу, нет, выходят они в места самые разные, например, в Париж. Только это секрет.

Вот, мой обиженный жизнью кот Фома – я, помнится, обещал рассказать, чего это он так обижен, но уж не сейчас, как-нибудь в другой раз – так вот, мой обиженный жизнью кот Фома утверждает , что окон больше пятидесяти, но мне все же кажется, что он преувеличивает. Тем более, что они не очень-то заметны. Я лично считаю, что их в, основном, семь: три на первом этаже и четыре наверху.

К чему это я? А! Так вот, в один из вечеров Фома прервал шахматную партию, в которой я, надо сказать, по своему обыкновению, безнадежно проигрывал, прислушался к чему-то и направился к лестнице на второй этаж. наверх. “Я ладью съем!” – крикнул я вслед: “Попробуй…” – буркнул наглец и скрылся наверху. Вернулся почти сразу.

– Там этот, сизый прилетел, – сообщил он. Сизым он называл почтового голубя.

У Голубя этого – своя история. Он в детстве увидел мультик про героических почтовых голубей, сквозь бури и грозы доставлявших сверхважные сообщения всяким сверхважным людям, и, как сказал Фома, “сдвинулся”, ну, то есть решил посвятить свою жизнь почтово-голубиному делу. С тех пор, несмотря ни на какие Интернеты, электронные почты, эсэмэски и всевозможные мессенджеры, он доставляет письма. Надо сказать, у него, на удивление, немало работы. Есть ведь такие письма, что только почтовому голубю и можно доверить.

– И что он? – спросил я, все-таки лопая ладью, в надежде, что Фома достаточно отвлекся и не сообразит, что я задумал. Напрасно. Фома не пошел на обмен а жахнул конем, так, что мой несчастный король в очередной раз схватился за сердце. И только после этого ответил:

– Странно. Говорит, принес письмо от твоего Лучшего друга.

Я выскочил из-за стола так, что чуть не свалил его, а Фома с мявом шарахнулся из-под ног.

Почтовый голубь Сизый сидел за окном на верхнем этаже. Вторым, что справа, если это кому-то интересно. Я открыл окно и взял у него послание. Письмо было коротким: почтовый голубь однажды понял, что не в состоянии переть через леса и моря многостраничные эпистолярные шедевры и ограничил количество знаков. Вот, что было в послании:

“Привет. Помнишь меня? Я решил вернуться. Надеюсь, еще не поздно”. И подпись: “Твой Лучший Друг”.

Не знаю, сколько времени я сидел и смотрел на эти строчки. И улыбался. Подошел Фома, заглянул через плечо:

– Ты же говорил, что он умер? Погиб, вроде.

– Я тоже так думал.

Да, я тоже так думал. Что – думал! Я своими глазами видел, как тонул корабль, на котором я проводил моего Лучшего друга, – белый парусник – его мы вместе построили. Корабль тонул, а я стоял на берегу и ничего не делал. И плакала девочка. “Наверное, так надо, – думал я тогда, – Это жизнь. А девочка вырастет и поймет”. Слава Богу, девочка поняла, и простила. И я жил дальше. Жил много и по-разному. А теперь – вот это.

– Решил воскреснуть, значит. Чо буишь делать? – когда Фома волновался, он зачем-то вульгарно коверкал слова.

– Не знаю…

– Ты сам-то хошь, чтобы он вернулся?

– Видимо, иначе откуда бы взяться… – я кивнул на письмо.

– Резонно. Пойду, плесну себе чего-нибудь. На этаких-то радостях.

– Давай.

– Вот у меня только один вопрос, он что, не мог написать, когда?

– Вряд ли это от него зависит. Да и какие тут могут быть сроки?

– Ну да, ну да.

Он ушел. Я не стал писать ответ – он был не нужен. Наверху захлопали крылья: Сизому надоело ждать, и он отправился по своим делам. “Видимо, хочу,” – повторил я и пошел на кухню составить компанию коту.

С тех пор прошло уже немало времени, так много, что я уже несколько раз решал, уж не передумал ли мой Лучший друг. Но – прилетал Сизый и приносил коротенькие письма: “пересек такое-то море”, “с караваном движемся к такому-то предгорью”, “попал в плен, служу вешалкой у такой-то королевы”, “солнце встало не вовремя, придется, начать сначала” – много-много писем. Много. Но я жду, и все, кто живет в моем старом доме, ждут, даже Фома.

И, вы знаете, я точно понял, хочу, чтобы он вернулся, и вот почему: какая бы ни была погода, что бы ни происходило в мире внешнем, и мире внутреннем, я каждый вечер оставляю свет на крыльце и даже, что Фома считает по нынешним временам чистым безумием, – не закрываю входную дверь. Я жду.