Сказки PRO…

— И все? — Лида повернула ноутбук обратно к себе. — Я думала, она на тебя произведет впечатление. Все-таки ты не просто так вчера приехал и вернул письма. Значит, тебя зацепило, а если зацепило, то…

— Знаешь, цепляет-то не внешность. То есть внешность тоже важна. Но и остальное. Вот подумай, какая-нибудь супермодель, все мужики на нее пялятся и не могут ничего с собой поделать. А в жизни она матерится и озабочена только тем, куда ей положить новую шубу из кенгуру, ну и куда деть старых штук сто. И курит какую-нибудь дрянь, или булимичка и на таблетках.

Лида рассмеялась, фыркнула на себя и принялась снова что-то отыскивать в компьютере.

— Ну, у тебя и представления! Интересно, а что ты обо мне тогда подумал позавчера, когда пришел домой, а на кухне тебя дожидается нечто и требует вернуть ей письма, которые ты купил за свои кровные вместе с книгой. Я, правда, была не в шубе и без сигареты, и таблетки куда-то потеряла. Но ты ведь мог подумать все что угодно. А мы с тобой сдружились, и это случилось очень быстро, несмотря на твою привычку строить из себя грубияна и отвратительного типа.

— Это я-то грубиян? — взорвался я.

— А кто же еще, как не ты? Ладно, не обижайся, лучше слушай. Я сделаю погромче.

И мы стали слушать. Вернее, стал слушать я. Лида то и дело на что-то отвлекалась. А я даже боялся пошевелиться, чтобы не шуметь. Мои представления, догадки и гипотезы окончательно и бесповоротно рушились.

Я ожидал, что у Лидии Клемент окажется напыщенный поставленный голос, как у какой-нибудь артистки оперетты, громкий, даже резкий. А как я еще должен был представлять? А оказался нежный, чуть вкрадчивый, как будто она не поет, а разговаривает, улыбается. Я зажмурил глаза. Передо мной был образ, черно-белая фотография ожила, и Лидия Клемент пела для меня, смотрела мне в глаза и улыбалась. Никакого нажима, давления, неприятного чувства превосходства — думаю, что многие его испытывали, когда слушаешь, как поет кто-то, и с болью понимаешь, что твои вокальные данные и рядом не стояли. Я прослушал, затаив дыхание, одну песню, затем вторую, третью. Одна из них мне показалась знакомой, «Карелия» — ее часто поют под гитару. Затем еще песня и еще. И так с десяток, не меньше.

Лида кивнула мне, это означало: «Все? Наслушался?»

Мне бы такую тактичность! Я бы просто спросил, а потом краснел от стыда. Я отрицательно покачал головой. Звук на ноутбуке был, конечно, совсем неважный. Но разве это имеет какое-то значение, когда в восхищении слушаешь музыку? Причем слушаешь в первый раз, открываешь ее для себя, пытаешься понять, прочувствовать, сделать частичкой себя. Это потом, когда музыка становится любимой, нам хочется уловить все ее нюансы и на такое прослушивание, через слегка присвистывающий динамик ноутбука мы посмотрим свысока.

Когда песни заиграли уже по третьему разу, Лида закрыла ноутбук. От тишины стало не по себе. Я даже не сразу заметил, что музыка прекратилась, еще какие-то секунды я мысленно в себе ее проигрывал дальше.

— Ты слушал больше часа, — Лида вздохнула и протерла ноутбук салфеткой.

— Батарея села, нужно зарядить, а то завтра останусь с носом.

— За сегодня еще сто раз успеет зарядиться, — уверенно сказал я. — Он быстро заряжается.

— За сегодня? — Лида посмотрела на меня, нахмурившись. — Ты на часы смотрел? Времени почти одиннадцать вечера.

— Ой, — я вскочил с места, и нелепо отряхиваясь от крошек, стоял посередине кухни. — Мне пора.

— Ты уже не успеешь на маршрутку, а от метро тебе идти очень далеко. Не отмахивайся, я же была у тебя, меня не обманешь. И, к тому же, я тебе еще кое-что о Лидии хотела рассказать. Или тебе неинтересно? Иссякло твое любопытство? Знаешь, я вчера звонила маме, порадовала тем, что письма нашли, упомянула и о тебе, что тебя зацепила Лидия Клемент. И она мне сказала, чтобы я не погубила твое любопытство. Вот я и стараюсь!

— Знаешь, оставаться на ночь у малознакомого человека, напрашиваться… — я направился в прихожую, но Лида меня остановила, положив руку мне на плечо, и договаривал я уже, возвращаясь обратно. — …Это, конечно, не в моих правилах, но ради тебя я готов сделать исключение. И ради Лидии Клемент. Удивляюсь, что раньше о ней ничего не слышал. Нет, я серьезно, я бы запомнил, у меня на фамилии память отличная.

— Не слышал, потому что его поспешили забыть, замылить, так часто случается, особенно почему-то в нашей стране, — на лбу Лиды появилась складка. — Обидно даже получается.

— Да, но мы-то с тобой слышали, еще кто-нибудь слышал, так что кому надо, тот помнит и знает, а кому не надо, так не запомнит даже с десятого раза.

— Когда я еще интересовалась Лидией, была одержима ей, как ты сейчас, то где-то читала или от однокурсников узнала, что на вокзале Петрозаводска фирменные поезда провожали «Карелией» в ее исполнении. А потом так получилось, что песню заменили, сейчас ставят запись Марии Пахоменко, — Лида продолжала хмуриться.