Сказки, расcказанные детям. Новые сказки

В Советском Союзе работ об Андерсене несравненно больше, нежели статей (не говоря уж о книгах) о других скандинавских писателях и сказочниках. Это позволяет в ряде случаев обращаться к уже опубликованным исследованиям, в которых рассматриваются проблемы, оказавшиеся в поле зрения советских ученых. (См. статью: «Ханс Кристиан Андерсен в России».) Прежде всего — весьма важна теоретическая проблема создания литературной сказки в творчестве Андерсена. А также вопрос об особенностях поэтики и классификации сказки, характеристики ее законов.

Л. Ю. Брауде Ханс Кристиан Андерсен в России

«У нас в стране он давно уже обрел вторую родину. Поколение за поколением воспитывались на его сказках, радуясь, негодуя и сочувствуя до слез его героям…»

С. Я. Маршак

Андерсен был одним из первых датских писателей XIX в., которых узнала Россия. В статье декабриста А. Бестужева, дающей общее представление о датской литературе, имя семнадцатилетнего Андерсена, естественно, не упоминается.269 Не упоминается оно и в тех немногих работах о скандинавской романтической литературе, которые появляются в нашей стране в 30-х годах XIX в. Скандинавия и ее словесность в то время оставались еще terra incognita для русского и даже европейского читателя. В 1834 г. в небольшой критической заметке, посвященной книге французского ученого и путешественника Ж. Ампера «Очерки Севера», В. Г. Белинский писал: «Ампер бегло, но верно и занимательно обозревает Данию, Норвегию и Швецию, страны, совершенно неизвестные нам».270 А еще раньше, в 1830 г. В. Н. Олин констатировал: «Ученая Европа едва подозревает существование поэзии и литературы совершенно особенных, уединившихся во льдах Севера».271

30-е годы были начальным периодом ознакомления России с литературой Скандинавии XIX в. Русские писатели, критики и читатели сетовали тогда, что «знакомство со скандинавской литературой для нас, русских, чрезвычайно затруднительно, несмотря на наше близкое соседство со Скандинавским полуостровом»,272 и сожалели, что «наши поэты и романисты оставляют нетронутым это богатое поле оригинальной поэзии и занимательных рассказов».273 И все-таки имя Андерсена впервые прозвучало в России именно в 30-х годах. На основе неустановленных источников 20 сентября 1837 г. сам сказочник сообщает датской писательнице Хенриетте Ханк: «В одном русском журнале обо мне хорошо отзываются».274 Первым известным сочинением об Андерсене в России был появившийся в 1838 г. русский перевод статьи французского критика Ксавье Мармье. В ней дается детальное описание встречи Мармье с Андерсеном в Копенгагене и впервые же в русской печати публикуется биография датского сказочника, сообщенная им критику. Этот факт сам по себе имеет большое значение, так как рассказ Андерсена о его жизни является одной из самых первых кратких редакций его мемуаров, увидевших впоследствии свет под названием «Сказка моей жизни» (Первый том вышел в 1855 г., его продолжение в 1869 г.). Мармье ни единым словом не упоминает о сказках Андерсена и лишь мельком касается национальных корней его романа «Импровизатор». Заканчивается статья грустно: «Кажется, что муза Андерсена не умеет смеяться и что маска, в которую он хотел ее нарядить, ей не по сердцу».275

Подлинное же знакомство России с Андерсеном началось позднее, в 40-е годы, тесно связанные для нашей отечественной скандинавистики с деятельностью академика Я. К. Грота, одного из крупнейших популяризаторов литературы Скандинавии и Финляндии в России. Грот был профессором Гельсингфорското университета в 1842–1851 гг., и у него были тесные литературные контакты со скандинавскими странами. В 1843 г. он подарил своей сестре Р. К. Грот сочинения любимого им писателя на шведском языке, и она занялась их переводами. Вскоре П. А. Плетнев опубликовал переведенные Р. К. Грот сочинения Андерсена в журнале «Современник» (1845). Это были — «Бронзовый вепрь» («Бронзовый кабан»), глава из книги «Базар порта» («Лист») и роман «Импровизатор».276 Первые два произведения не были замечены критикой. Однако сохранились высказывания о них Грота. По поводу отрывка из путевого очерка «Базар поэта» академик писал П. А. Плетневу 28 ноября 1844 г.: «Прочел статейку, рассказец, переведенный сестрой из Андерсена. Прелестная вещь». «Какую славную повесть Андерсена я просмотрел сегодня! — восклицает Грот 10 декабря 1844 г. — Это «Бронзовый вепрь», напоминает Пушкинова «Всадника», но в другом роде». (Ученый имел в виду то, что скульптура Бронзового кабана, украшающая фонтан во Флоренции, срывается с места, и подобно Медному Всаднику у Пушкина, мчится по городу).277