Сказки, рассказанные на ночь

Признаться, я не очень-то поверил в силу этого заклинания, но тут вдруг дверь распахнулась, и у меня волосы встали дыбом. На пороге возник высокий статный человек — тот самый, которого я видел раньше пригвожденным к мачте. Гвоздь все еще торчал у него во лбу, но сабля была убрана в ножны; следом за ним вошел другой человек, одетый не так богато, его я тоже видел на палубе, где он лежал бездыханным. Капитан — а это был несомненно он — имел довольно свирепый вид: бледное лицо, большая черная борода, глаза навыкате. Он грозно зыркнул по сторонам, оглядев каюту. Я мог хорошо разглядеть его из своего укрытия, он же как будто даже внимания не обратил на дверь, за которой мы спрятались. Незнакомцы уселись за стол, стоявший посередине каюты, и громко заговорили на неведомом языке, переходя временами на крик. Они распалялись все больше и больше, пока наконец капитан не стукнул изо всей силы кулаком по столу, так что стены задрожали. Его собеседник тут же вскочил с диким хохотом и махнул рукой, приглашая капитана следовать за ним. Капитан поднялся из-за стола, вынул саблю из ножен, и оба вышли вон. После их ухода мы вздохнули свободней, но на этом наши волнения не кончились, и мы еще немало натерпелись страху. Шум, доносившийся с палубы, становился все громче, слышались какая-то беготня, вопли, смех, стоны. Под конец уже все сотрясалось от прямо-таки адского грохота, так что мы подумали, что еще немного — и палуба со всеми парусами рухнет нам на голову, раздался звон оружия, крик — и вдруг наступила гробовая тишина. Когда спустя некоторое время мы отважились выбраться наверх, нам открылась знакомая картина: мертвецы лежали на тех же местах, в тех же позах и все были совершенно одеревеневшими.

Много дней провели мы на этом чужом корабле, который двигался все время на восток, где, по моим расчетам, находилась земля. Но даже если днем он проходил немалый путь, то ночью, судя по всему, возвращался назад, ибо, когда всходило солнце, мы снова оказывались на том же самом месте. Мы не могли себе это объяснить иначе как тем, что это покойники под покровом тьмы меняли курс и плыли на полной скорости обратно. Чтобы положить этому конец, мы решили до наступления темноты свернуть все паруса и пустить в ход заветное средство, к которому прибегли, когда прятались в чулане: мы написали на листе пергамента имя Пророка, прибавили к этому дедовское заклинание и обернули свитком подобранные паруса. Со страхом ожидали мы, укрывшись в своей каморке, чем все кончится на сей раз. Нам показалось, что призраки буянили этой ночью пуще обычного, но когда мы утром вышли на палубу, то увидели, что свернутые паруса остались нетронутыми. Теперь мы на день распускали несколько из них — ровно столько, сколько было нужно, чтобы корабль спокойно двигался вперед, а на ночь собирали снова и за пять дней проделали изрядный путь.

Наконец, утром шестого дня, мы увидели невдалеке землю и возблагодарили Аллаха и Его Пророка за чудесное спасение. Целый день и всю следующую ночь мы плыли вдоль побережья, а на утро седьмого дня приметили какой-то город, до которого теперь уже было рукой подать. С большим трудом нам удалось выбросить якорь, который тут же лег на дно, после чего мы спустили на воду шлюпку, обнаруженную нами на палубе, и погребли, изо всех сил налегая на весла, к берегу. Через полчаса мы вошли в устье реки, которая здесь впадала в море, и вскоре уже ступили на твердую землю. У городских ворот мы справились, как называется город, и узнали, что название его индийское и что находится он совсем рядом с той местностью, куда я собирался плыть с самого сначала. Мы направились в караван-сарай, чтобы немного прийти в себя после всех пережитых приключений. Там я попытался разведать у хозяина, нет ли тут какого умного и толкового человека, и намекнул между прочим, что ищу кого-нибудь, кто понимал бы немного в колдовстве. Он отвел меня куда-то на окраины и остановился возле ничем не примечательного дома. Постучав в дверь, он дождался, когда меня впустят, и распрощался, сказав напоследок, что мне нужно спросить Мулея.