Сказки, рассказанные на ночь

Длинные костлявые руки доктора напряженно целились большим, локтей в пять, копьем, которое, наверное, поразило бы жертву. Однако Ханс молниеносно взмахнул топором, и знаменитый Кальмус с ревом грохнулся на землю — топор музыканта глубоко пробил его череп. Солдаты оторопели: крестьянин, так легко машущий тяжелым топором, внушал им ужас. Они отступили. Георг, воспользовавшись заминкой, сорвал с герцога зеленый плащ, накинул его на себя и шепнул тому, чтобы он бросился с моста вниз. Другого спасения не оставалось. Герцог поглядел на бурлящие волны Неккара, глянул в небо и решился прыгать. Однако зрелище, представшее перед ним в эту ужасную минуту, остановило его на мгновение.

Весь израненный, музыкант, обливаясь кровью, рубил топором нацеленные на него пики. Глаза его горели отвагой, лицо пылало, душа не трепетала в предчувствии близкой смерти, а наполнялась гордостью за содеянное — он отвлек на себя большую часть противников. Музыкант сбил с ног еще одного солдата, когда неприятельское копье глубоко поразило храбреца в грудь. Ханс покачнулся и рухнул. Угасающий взор его искал герцога.

— Господин герцог, мы — квиты! — в предсмертном усилии крикнул он.

Солдаты толпой хлынули мимо умирающего героя. Георг фон Штурмфедер бросился в их массу и отчаянно замахал мечом. Клинок его беспрерывно свистел в воздухе, поражая то одного, то другого из союзных солдат. Он оказался последним защитником Ульриха Вюртембергского от плена или неминуемой гибели. Ему пришлось прибегнуть к последнему средству.

Тем временем герцог поднял коня на дыбы, со слезами посмотрел на поверженное тело музыканта, доказавшего ему своею смертью неизменную верность, и заставил коня прыгнуть через парапет моста. Конь с всадником погрузились в воду. Георг видел герцога в реке. Его конь, поборов стремнину, плыл по течению.

Все это было делом коротких мгновений. Несколько солдат попытались спрыгнуть на берег, чтобы захватить отважного наездника, но один из них, находившийся ближе всех к Георгу, крикнул им:

— Пусть тот плывет, теперь уже не важно: зеленая-то птица ведь здесь! Хватайте его!

Юноша в душе поблагодарил Небо. Он опустил свой меч и сдался союзникам. Солдаты оценили храброго рыцаря. Георг беспрепятственно сошел с коня, приблизился к неподвижно лежавшему Хансу и схватил его за руку, все еще крепко сжимавшую тяжелый окровавленный топор. Рука была холодна, мертва. Георг проверил, не бьется ли верное сердце, но меткий удар пики попал в самую точку. Мужественные глаза закатились, черты лица окаменели, лишь в уголках рта таилась предсмертная улыбка — прощальный привет герцогу. Георг прослезился, он еще раз пожал руку бедного Ханса, закрыл его глаза и, вскочив на коня, последовал за солдатами в лагерь союзников.

Глава 11

О как прекрасен для солдата миг

К себе домой, к родному очагу вернуться!
Как счастлив он,
Коль руки милой вокруг него, как ветви, обовьются.

Ф. Шиллер[103]

После трех часов пути отряд союзников с пленным Георгом прибыл к крайним полевым постам лагеря. Солдаты не осмеливались громко разговаривать, но их лица сияли от победного триумфа. Чуткое ухо Георга уловило сообщение, которое они передали постовому: дескать, им удалось схватить самого герцога в зеленом плаще.

Рыцаря охватила радость от удачи их смелой проделки. Лишь мысли о Марии несколько омрачали его счастливые размышления. Он представлял себе, как велика будет ее печаль от известия о неудачном исходе битвы. Ему удалось послать жене весточку с верными людьми, и теперь оставалось только думать о том, как она воспримет печальное известие о их бегстве, что станет предпринимать в разлуке.

Может ли он рассчитывать на то, что союзники так легко с ним расстанутся, как тогда, в Ульме? Плененному с оружием в руках, известному в качестве верного сподвижника герцога, что грозит ему теперь? Долгое заключение в плену, жестокое обращение…

Появление первого поста у лагеря прервало его мрачные размышления. Солдаты отрядили одного из своих товарищей, чтобы известить командира и получить дальнейшие приказания.

Какие-то четверть часа показались Георгу целой вечностью. Ему очень хотелось повстречаться с Фрондсбергом, в надежде на то, что этот благородный друг его отца, может быть, сохранил еще к нему свое доброе расположение и по крайней мере будет о нем судить справедливее, чем стольник Вальдбург и многие другие, не симпатизирующие ему союзные начальники.

Солдат возвратился. Георга без особого шума должны были провести в большую палатку, где, по обыкновению, держали военный совет. Солдаты попросили молодого рыцаря опустить забрало, чтобы его не узнали, и окольными путями повели на совет.

Георг охотно удовлетворил их просьбу, ему самому было не по себе от любопытных либо злорадных глаз.