Сказки роботов

И действительно, аргонавтики не пользуются ногами; ноги являются пережитком древних времен, когда предки их обитали на суше. Но Диоптрии разгневался:

— Ах ты, дурень железный! Иль не знаешь о том, что лишь нам, высокорожденным, разрешается иметь ноги?! Как ты смеешь лишать меня этих регалий дворянства!

— Покорнейше прошу прошения, ваша светлость!.. Но что же мне в таком случае открутить?

Понял Диоптрик, что, так сопротивляясь, ничего не добьется, и буркнул:

— Делай, что считаешь нужным…

Измерил его Фротон, постукал, пощупал и сказал:

— С разрешения вашей светлости, я мог бы открутить голову…

— С ума ты сошел! Как же я останусь без головы! А думать чем буду?

— Ах, это ничего, господин! Достопочтенный разум вашей светлости я вложу в живот — там места хватит…

Согласился Диоптрик, и Фротон ловко открутил ему голову, вложил полушария кристального разума в живот, запаял все, заклепал, получил пять дукатов, и прислужник выпроводил его из хором. Однако, выходя, увидел Фротон в одном из покоев Аурентину, дочь Диоптрика, всю в серебре и золоте, и ее стройный стан, звенящий, как колокольчики, при каждом шаге, показался ему прекрасней всего, что он доселе видел.

Вернулся бедняк домой, где ждала его жена с ломом в руках, и немедля страшный грохот разнесся по всей улице, и соседи говорили: "Ого! Эта ведьма, Фротониха, опять мужу бока ломает!"

Диоптрик же, весьма радуясь тому, чего достиг, отправился во дворец. Удивился слегка король при виде министра без головы, но тот сейчас же пояснил, что такова новая мода. Амассид же испугался, ибо все его коварство пошло прахом, и, едва очутившись у себя дома, поступил так же, как его противник.

С той поры разгорелось меж ними соперничество в уменьшении; отвинчивали они себе плавники, жабры, загривки металлические, так что неделю спустя оба они могли не сгибаясь проходить под столом.

Но ведь и другие два министра хорошо знали, что лишь самых маленьких будет дарить своей любовью будущий король, и волей-неволей тоже начали уменьшаться. Дошло наконец до того, что уж нечего было больше откручивать. Диоптрик в отчаянии послал тогда прислужника, чтобы тот привел Фротона.

Изумился Фротон, представ перед магнатом, ибо и так уж немного от этого сановника осталось, а он упорно требовал, чтоб его еще больше сократили!

— Ваша светлость, — сказал жестянщик, почесав затылок, — думается мне, что лишь один есть выход. С разрешения вашей светлости, вывинчу я ваш мозг…

— Нет, ты с ума сошел! — возмутился Диоптрик.

Но Фротон пояснил:

— Мозг этот мы спрячем во дворце, в каком-нибудь надежном месте, например, в этом вот шкафу, а у вашей светлости внутри будет лишь маленький приемничек и репродукторчик; благодаря этому ваша светлость будет электромагнетически соединена со своим разумом…

— Понимаю, — сказал Диоптрик, которому этот замысел пришелся по вкусу. — Итак, делай что положено!

Вынул у него Фротон мозг, вложил в ящичек шкафа, запер ящичек на ключик, ключик вручил Диоптрику, а в живот вставил ему маленький приемничек и микрофончик.

Таким неприметным стал теперь Диоптрик, что его почти и не видно было. Задрожали при виде такого уменьшения три его соперника, удивился король, но ничего не сказал. Миногар, Амассид и Филонавт начали теперь прибегать к самым отчаянным средствам. Таяли они на глазах со дня на день и вскоре поступили так же, как Диоптрик: попрятали свои мозги кто куда — в письменный стол, под кровать, а сами стали хвостатыми блестящими баночками с парой-другой орденов почти такого же размера, как они сами.

И опять послал Диоптрик прислужников за Фротоном; а когда тот предстал пред ним, вельможа возопил:

— Ты должен что-то сделать! Обязательно… Надо дальше уменьшиться, любой ценой, а то беда будет!

— Вельможный господин, — ответил ремесленник, низко кланяясь магнату, который еле виднелся меж поручнями и спинкой кресла, — это невероятно трудно, и не знаю, возможно ли вообще…

— Это неважно! Делай, что я тебе говорю! Ты должен! Если тебе удастся так меня уменьшить, чтоб я достиг минимальной величины и никто меня перегнать не мог, — я исполню любое твое желание!

— Если ваша светлость поручится своим дворянским словом, что так и будет, я постараюсь сделать все, что в моих силах… — ответил Фротон, у которого вдруг прояснилось в голове, а в грудь словно кто золота чистейшего налил, ибо он уже много дней не мог думать ни о чем ином, кроме как об Аурентине, золотом изукрашенной, и о хрустальных колокольчиках, которые будто таились в ее груди.

Поклялся ему Диоптрик. Взял тогда Фротон последние три ордена, которые отягощали крохотную грудь великого программиста, сделал из них трехгранную коробочку, внутрь вложил аппаратик величиной с монету, обвязал все золотой проволочкой, припаял сзади золотую пластинку, вырезал из нее подобие хвостика и сказал:

— Готово, ваша светлость! По этим высоким наградам всякий без труда распознает вашу персону; благодаря этой пластиночке ваша светлость сможет плавать… аппаратик же обеспечит связь с разумом, спрятанным в шкафу…

Обрадовался Диоптрик.

— Чего хочешь требуй, говори — все получишь!