Сказки Рускалы. Василиса (СИ)

— Встаньте! — Кышек немного подобрел, когда парни скрылись за порогом. — Этих ближе, — он поманил рукой, и ко мне вытолкнули Кощея и Ярку.

Сколько охальных слов мелькнуло разом в голове… Захотелось содрать с плешивой головы корону и с размаху дать по наглой роже.

— Вот и свиделись, — добродушно заявил государь. — Что, Кощеюшка, гнить тебе теперича в моих темницах. Хотя, — он хитро сощурился, — чего добру пропадать? Представь, сколько мы с тобой вместе дел справим. Как считаешь?

— Уж лучше в темнице гнить, чем с тобой за одно дело ратовать, — Бессмертный встрепенулся, цепи зазвенели.

— На нет и суда нет, — улыбнулся Кышек. — Эх, жалко…

— Меня возьми, — предложение Яра вошло ножом в сердце. — Я тебе верен буду до смерти.

— Умори-и-ил, — захохотал царь, корона поползла на затылок. — До смерти! — смех подхватила толпа собравшихся. — Будь мне верен — отсюда и до плахи, — он утер выступившую слезу. — Кузнец мне без надобности, а колдун из тебя, что из мухи каша.

Видала, как сильно задела Яра издевка Кышека. Друг побледнел, глаза пелена ярости затмила, он рванулся из рук стражников. На помощь беднягам кинулись молодцы, что у стен скучали, да заварушка вышла недолгой. Кузнец успел прокатиться связанными кулаками по рожам государевых прихвостней, но его присмирили быстро.

Кощей глядел на происходящее, словно отправляя взгляд мимо. Что-то удумал — не иначе. В груди прохладой задышала надежда. Глупо — он без сил, в зачарованных оковах как в паутину замотан, да и народу в зале, что на базарной площади…

— Лихой удалец, — царь оценил попытку Яра, — но больно неудачливый… Ну, будет, — он поднял руку, и гудение в зале стихло. — Кощея в темницу, а этого скомороха на плаху.

Стражники развернули пленников к дверям. Кузнец замотал льняной головой, рыкнул, но сделал несколько вынужденных шагов. Всхлип вырвался из груди против моей воли, я отчаянно пыталась вырваться из рук царских прихвостней.

— Обождите, — государь остановил молодцев.

Глаза Кышека вдруг наполнились весельем. Похоже, лже-царь безумцем начинал кружить в хороводе собственной власти: хочешь — на плаху человека отправь, а хочешь — останови. На все воля царская, и нет у той воли границ.

— Останьтесь, — будто не пленникам, а гостям предложил государь. — Такое событие пропустить нельзя. В конце концов, темница да топор не убегут.

— Позволь спросить, царь-государь! — недалече с лавки поднялся мужик, судя по соболиному меху на платье, знатного чина.

— Вопрошай, — милостиво разрешил Кышек.

— Ты нас собрал, обещал чудо явить… Заждались мы, — мужчины рядом закивали, поддакивая товарищу.

— Величайшая честь выпала вам сегодня! — Кышек поднялся с трона и загромыхал на весь зал. — Расскажите об увиденном каждому, кого встретите, будь то свой или чужестранец! — он вытащил из рукава обрывок заклятья Вечности.

Тотчас двое чародеев вынырнули из-за стражников. Один прижимал к груди теткину книгу, второй поспешил пододвинуть к государю писарскую тумбу. Ох, матушки, кажется, началось…

Народ замер, с интересом наблюдая, что же будет дальше. Не много кто из собравшихся понимали «как им повезло». Туга довольно заулыбался, словно не Кышек силу обретет, а он. Яр ни жив, ни мертв — зацепился глазами за книгу, жадно сглотнув слюну.

— Путы с ведьмы снять, сюда ее, — возвращая кусок страницы на место, самозванец подрагивал от нетерпения.

Меня вывели еще ближе к трону и поставили напротив тумбы. Ладонь ощутимо запекло, я тихонько шикнула. Веревки на запястьях лопнули от прикосновения ножа. Только Кышек коснулся бумаги, знаки ожили и вспорхнули верх, поравнявшись с его глазами. Пара рун на моей руке отчаянно забилась, желая занять место рядом с остальными. Разодранная до мяса кожа — и черные знаки птицами улетели в строчку. Боли не почуяла, смотрела, как по руке тонкими ручейками стекает кровь, исчезая каплями на богатом ковре. Молодец, крепко державший меня, в ужасе отшатнулся, оставив одну. Народ в зале загудел, заерзал, стражники схватилась за оружие.

— На десятке дверей есть десяток замков… — Кышек прочел первые руны, и знаки тотчас исчезли у него во рту.

Огромные куски стен начали проваливаться, зал пропадал частями, оголяя бездонную темную пустоту. Из щербин мрака наружу порывались выскочить чудища. Морда Потапа по сравнению с безобразными рожами этих существ могла сойти за образец красоты. Лже-царь произносил заклятье Вечности медленно, смакуя каждое слово. Твари потянули лапы к перепуганному народу. Видала, как чудовище сгребло Тугу, и колдун навсегда исчез из Яви. Паника чумой прокатилась по залу. Грохот опрокинутых лавок, смятые ковры, топот каблуков и неистовые крики за пару мгновений перебили рычание нечисти из разломов. Люди в ужасе ломанулись к дверям. Падая, наступали на головы товарищей по несчастью, поднимались и снова стремились к спасению — пошла кутерьма разгульная. Стражники позабыли о службе и тоже пытались уцелеть, не попасть в безобразные пасти чудовищ. Народ в дверях копошился муравьями, только мешая друг другу выйти.

— Что это? — мой вопрос почти неслышно улетел вникуда.