Сказки серой эльфийки [СИ]

Прошел третий день и третья ночь, пришла пора расставаться честному гному, расставаться с сыном меньшим, любимым; он целует, милует его, горючими слезами обливает и кладет на него благословение свое родительское. Вынимает он перстень зверя лесного из ларца кованого, надевает артефакт на правый мизинец меньшого, любимого сына — и не стало его в ту же минуточку со всеми ее пожитками.

Телепортировался он во дворце ведьмы седой, чуда лесного, во палатах высоких, каменных, на кровати из резного золота со ножками хрустальными, на пуховике пуха лебяжьего, покрытом золотой камкой ровно он и с места не сходил, ровно он целый век тут жил, ровно лег почивать да проснулся. Заиграла музыка согласная, какой гном отродясь не слыхивал.

Встала он со постели пуховой и видит, что все его пожитки и цветочек аленький в кувшине позолоченном тут же стоят, раскладены и расставлены на столах зеленых малахита медного, и что в той палате много добра и скарба всякого, есть на чем посидеть-полежать, есть во что приодеться, есть во что посмотреться. И была одна стена вся зеркальная, а другая стена золоченая, а третья стена вся серебряная, а четвертая стена из кости драконьей, самоцветными яхонтами вся разубранная; и подумала Он: "Должно быть, это моя опочивальня".

Захотелось ему осмотреть весь дворец, и пошел он осматривать все его палаты высокие, и ходил он немало времени, на все диковинки любуючись; одна палата была краше другой, и все краше того, как рассказывал честной купец, государь его батюшка родимый. Взял он из кувшина золоченого любимый цветочек аленький, сошел он в зелены? сады, и запели ему птицы свои песни райские, а деревья, кусты и цветы замахали своими верхушками и ровно перед ним преклонилися; выше забили фонтаны воды и громче зашумели ключи родниковые; и нашел он то место высокое, пригорок муравчатый на котором сорвал честной купец цветочек аленький, краше которого нет на белом свете. И вынула он тот аленький цветочек из кувшина золоченого и хотел посадить на место прежнее; но сам он вылетел из рук его и прирос к стеблю прежнему и расцвел краше прежнего.

Подивился он такому чуду чудному, диву дивному, порадовался своему цветочку аленькому, заветному и пошел назад в палаты свои дворцовые; и в одной из них стоит стол накрыт, и только он подумал: "Видно, чудо длинноногое, ведьма синекожая на меня не гневается, и будет она ко мне госпожой милостивой", — как на белой мраморной стене появилися словеса огненные:

"Не госпожа я твоя, а послушная рабыня. Ты мой господин, и все, что тебе пожелается, все, что тебе на ум придет, исполнять я буду с охотою".

Прочитал он словеса огненные, и пропали они со стены белой мраморной, как будто их никогда не бывало там. И вспало ему на мысли написать письмо к своему родителю и дать ему о себе весточку. Не успел он о том подумати, как видит: перед ним бумага лежит, золотое перо со чернильницей. Пишет он письмо к своему батюшке родимому и братцам своим любезным:

"Не плачьте обо мне, не горюйте, я живу во дворце у ведьмы лесной, чуда курносого да остроухого, как королевич; саму ее не вижу и не слышу, а пишет она ко мне на стене беломраморной словесами огненными; и знает она все, что у меня на мысли, и в ту же минуту все исполняет, и не хочет она называться госпожой моей, а меня называет господином своим".

Не успел письмо написать и печатью припечатать, как пропало письмо из рук и из глаз, словно его тут и не было. Заиграла музыка пуще прежнего, на столе явились яства сахарные, питья медвяные, вся посуда золота червонного. Сел он за стол веселехонек, хотя сроду не обедал один-одинешенек; ел он, пил, прохлаждался, музыкою забавлялся. После обеда, накушавшись, опочивать лег; заиграла музыка потише и подальше — по той причине, чтоб ему спать не мешать.

После сна встал он веселешенек и пошел опять гулять по садам зеленым, потому что не успел он до обеда обходить и половины их, наглядеться на все их диковинки. Все деревья, кусты и цветы перед ним, будто перед эльфом, преклонялися, а спелые плоды — груши, персики и наливные яблочки — сами в рот лезли. Походив время немалое, почитай вплоть до вечера, воротился она во свои палаты высокие, и видит: стол накрыт, и на столе яства стоят сахарные и питья медвяные, и все отменные.

После ужина вошел он в ту палату беломраморную, где читал он на стене словеса огненные, и видит на той же стене опять такие же словеса огненные:

"Доволен ли господин мой своими садами и палатами, угощеньем и прислугою?"

И возговорил голосом радостным молодой сын купеческий, красавец писаный:

— Не зови ты меня господином своим, а будь ты всегда моей доброй госпожой, ласковой и милостиввой. Я из воли твоей никогда не выступлю. Благодарствую тебе за все твое, угощение. Лучше твоих палат высоких и твоих зеленых садов не найти на белом свете: то и как же мне довольным не быть? Я отродясь таких чудес не видывал. Я от такого дива еще в себя не приду, только боюсь я почивать один; во всех твоих палатах высоких нет ни души.

Появилися на стене словеса огненные: