Сказки Шахтонара

– Я обещал, что они попрощаются с нашим красавчиком Шахом. А Синая очень довольна, что наш Рантий поступает с блеском в Академию.

Я не слушаю их разговор и мчусь в свою комнату. Вот умеет отец испортить настроение. Замираю у открытой двери шкафчика. А ведь еще вчера я считал, что вся моя жизнь рухнула, и мой брат изнасиловал меня, а сегодня сбегаю из его комнаты полураздетый и смущенный по самое не хочу.

Помывшись и одевшись, я спокойно набираю в грудь воздуха и спускаюсь по парадной лестнице. Гости начали собираться, а у меня не на шутку разыгрался аппетит. Живот урчал и требовал еду в любом виде. Брата нигде не было видно, хотя я слышал, что сестры Синая и Ваета уже прибыли. Удивленно кручу головой, пытаясь найти его, но его нигде нет. Меня все хлопают по плечу, и я, чуть не пришибленный, иду к двери комнаты брата. Она, как ни странно, закрыта, и я быстрым шагом иду к нашей тайной комнате. Там, быстро юркнув в наш ход, бреду по узкому коридору. Уже на подходе к его двери я замираю. Из его комнаты слышатся тихие стоны и всхлипы.

– Ран, прошу… прошу…

Я одеревеневшими внезапно ногами переступаю порог и, открыв дверцу нашего детства, замираю на пороге. Ран со шлепками входил в анус Синаи, так что она лишь стонала во все горло. Брат не видел меня и не слышал, что я вошел. Я окликнул его, когда она полуобернулась и охнула, увидев, что я на нее смотрю. Замерла. Он откликнулся тотчас, испуганно также оборачиваясь ко мне, и внезапно побледнел.

– Шах, Шах, ты… погоди, я сейчас.

Синая, всхлипнув, уткнулась головой в подушку, и когда член моего брата освободил ее зад, поискала свободной рукой рядом одеяло и накинула его на себя, спрятавшись в него с головой. Брат, соскочив с кровати, все такой же голый подошел ко мне и улыбнулся, обезоруживающе раскинув руки.

– Ну мы просто сначала поцеловались, и потом так закрутило… понимаешь? Я ни сном ни духом не хотел… братик, ты что… стой… ты не уйдешь вот так… не смей…

Я с разворота ударил его кулаком и, попав в губу, насмешливо прошептал:

– Ну что же ты, дай мне сдачу?

Он вздрогнул и мотнул головой.

Я вернулся к нашему тайному ходу и пошел прочь, шатаясь и едва соображая, что же сейчас произошло. Мне же должно быть все равно, так почему мне сейчас больно?! Почему я ударил его? Я никогда не позволял себе его бить. Я ни разу не поднял на него руку, кроме вчерашней… прогулки в лесу. Назвать это изнасилованием было уже выше моих сил.

– Что с тобой? – возле меня стояла Ваета, и она кружилась, показывая мне свое платье. Она была на два года младше своей сестры. Но иногда казалась, что намного больше отстает в своем развитии. Мы были с ней ровесниками, но я всегда относился к ней как к малышке, и сейчас, охнув, деланно закатил глаза.

– Мадам, вы украли мое сердце, надев этот наряд, который очень вам к лицу!

Она покраснела от удовольствия. Затем прошептала:

– Я тут случайно на вашем этаже, я потеряла свою сестру. Вы ее не видели?

Я сразу помрачнел, вспомнив, в какой позе обнаружил ее сестричку, и как ее ягодицы покраснели от чмокающих ударов моего брата в ее зад. Внезапно тошнота подкатила к горлу, и я стремглав понесся к туалету, на ходу толкнув в грудь брата, что выходил из своей комнаты при полном параде. Он задержал меня, и я, не удержав тошноту, от всей души легко облегчил содержимое своего желудка на его мундир. Мундир был выходным, тот, что дают всем выпускникам на праздники. У меня был такой тоже, в начале этого года дали. И сейчас брат стоял весь бледный, глядя на меня и пылая от гнева.

– Шах!!! Ты что!!! Ты что творишь?! – он даже не нашелся слов, чтобы нагрубить, как он это обычно делает. Поднимаю на него взгляд, и к горлу вновь подкатывает тошнота, едва вижу, как из его комнаты следом выходит Синая. Она замерла на пороге и, увидев мой брезгливый взгляд, запунцовела, а на меня вновь накатила тошнота. Я блевал еще минут двадцать, и только когда Синая, схватив свою сестру за руку, сбежала, рвота прекратилась. Кое-как встав, я побрел обратно в свою комнату и, закрывшись, тотчас кинулся к тайной двери, чтобы и ее закрыть. Всё!!! Она закрыта теперь навсегда.

Сердце жгло слезами, что сейчас текли по щекам. Я морщился от боли и сползал по стене в ванной комнате, раздевшись догола. В дверь стучались и что-то кричали за ней. Кое-как собрав себя из остатков и одевшись, как подобает, я не спеша открыл дверь и увидел отца с братом. Мой вид не скрывал, что я ревел. Лицо брата перекосилось, и я увидел, наверное, впервые в жизни, как он пытается скрыть боль и сожаление. Он первый выступил ко мне, но я отвел его руку и прошипел, глядя ему в глаза:

– Не смей ко мне прикасаться, меня от тебя тошнит.

Он отдернулся от меня, словно я дал ему пощечину.

Отец, быстро поняв, что мы поссорились, удивленно спросил обоих:

– Что на вас нашло в такой ответственный день? Шах? Он опять тебя ударил?

Я, покраснев от стыда и горечи, опустил взгляд и прошептал:

– Нет, еще хуже. Он предал меня.

Отец скривился от моего высокопарного ответа и, посмотрев на Рантия, с усмешкой кивнул: