Сказки старого дома

После небольшого отдыха соперники перемещаются к лесу, а зрители в сад. Бегуны стартуют с кромки леса, ворвавшись в лес, повернут направо, пробегут триста локтей вдоль виллы и выскочат прямо в сад.

С края сада видно, как наши спортсмены выстраиваются в линию. Рванули и исчезли в деревьях. Ждём с нашей стороны. Фавны из стены леса выскакивают почти одновременно и ждут соперниц. Те вылетают в сад с большой задержкой далеко не одновременно. Получается, что фавны опередили амазонок примерно на половину всей дистанции. Полный разгром! Девочки это понимают, но обиду поражения в одном хорошо скрашивает лавровый венок за победу в другом. Хорошая почва для взаимопонимания, когда все бывшие противники победители!

Габор в своём венке ходит гоголем, воображая из себя невесть что. Из дома в сад тащат столы, подносы с фруктами, блюда с разной едой, сосуды с напитками. В общем, в доме погром, а в саду суета. Праздник так праздник! Кутерьма. Но меня что-то не тянет участвовать в этом шумстве. Подзываю Антогору.

– Мне скоро пора уходить. Вы тут веселитесь, а я пойду немного погуляю в лесу напоследок. Так что не удивляйтесь моему исчезновению. Было очень интересно и приятно с вами. Проследите, чтобы потом прибрали, а то Александр всыплет нам всем. Девочкам передай мой привет. Я к вам неожиданно привязался за эти два дня, – и, привстав на цыпочки, слегка прикладываюсь губами к её щеке.

Антогора молчит, не зная как на это реагировать. Только слегка покраснела, наверное, от неведомого ей доселе смущения.

Как странно быстро пролетели эти неполные три дня. Из-за амазонок что ли? Непрерывно наблюдал за ними. Какие они странные, необычные. Добрые, послушные, домашние и я бы даже сказал, что, наверное, и ласковые когда-то. Но вдруг внезапно раскрывается, что при опасности они могут в один миг преобразиться в решительных, жёстких, несгибаемых и безжалостных. Поразительные девочки! Притягивают к себе вроде бы, как очаровательные женщины, но ещё больше, как какое-то неповторимое и загадочное явление. Да так притягивают, что… Нет, нужно непременно вернуться сюда к ним ещё раз и не раз. Такое ощущение, что и они присматриваются ко мне вполне благожелательно.

Наверху переодеваюсь, беру мешочек с золотом и выхожу в лес. Млея от восхищения окружающей природой, медленно бреду вдоль речки к озеру. Шум праздника за спиной становится все тише, тише и, наконец, совсем растворяется в шелесте листвы и пении птиц. Колдовство и очарование лесного озерца радует душу. Раздеваюсь догола и с наслаждением погружаюсь в ласковую воду. Надо же какое чудо создал Александр!

Заваливаюсь спиной в шёлковую траву и продолжаю млеть от неописуемого ощущения покоя и неги. Нужно будет узнать, а вдруг и в вернском лесу есть такое волшебное местечко. Не может не быть. Сказка же. Веки тяжелеют и тихо, незаметно накатывается какая-то лёгкая и приятная полудрёма.

Вдруг какая-то большая фигура, громко по-человечески ругаясь, пролетает над деревьями, водопадом и с шумом кувырком рушится в воду, подняв тучу брызг. Из глубины выныривает какой-то субъект и, отдуваясь, отфыркиваясь, начинает вылавливать что-то трепыхающееся на поверхности воды. Выловил, осмотрелся и, увидев меня, поплыл к берегу.

Ещё вполне молодой, хорошо сложённый человек приятной, располагающей наружности. На голове каким-то чудом удержавшийся венок из виноградных листьев.

– Дионис[24], – представляется он и бросает на берег пару сандалий с крылышками. Сандалии трепещут в траве, как выброшенные на берег рыбы. – А ты кто?

– Сергей – друг здешнего хозяина.

– Вот видишь, Сергей, что означает большая поспешность и плохая предусмотрительность. Услышал случайно, что фавны из моей свиты затеяли где-то здесь праздник, а меня позвать забыли. Решил нагрянуть. Выпросил у Меркурия[25] пару его запасных летучих сандалий, чтобы добраться поскорее. Кто же мог подумать, что сандалии-то ещё не объезженные, норовистые. Результат ты видел.

– Дионис, ты своих фавнов-то не обижай, – прошу я, – принимая сидячее положение. Это я устроил праздник в их честь, а не они сами себе. Я здесь впервые и с вашими традициями ещё не знаком. Приглашаю тебя. Может быть и с запозданием, но от души.

– Спасибо. Принимаю. Вот, пожалуйста, тирс утопил. Опять в воду лезть.

– Давай я поныряю, а ты пока отожмись. Не пойдёшь же на праздник в мокрой одежде.

– И то, правда, – и Дионис начал разоблачаться.

Нырнув пару-тройку раз, я вытаскиваю на берег увитый плющом жезл Диониса.

– Вот твой символ божественности.

– Ага, а почему ты, Сергей, сам-то не на празднике? – спрашивает бог веселья, сверкая ягодицами и развешивая по кустам на солнышке свою лёгкую амуницию.

– Не знаю, не тянет меня что-то сегодня к шумным развлечениям. Домой нужно отправляться, а уходить отсюда не хочется.

Дионис огляделся вокруг.

– Действительно, очень милое и приятное местечко. Тебя можно понять. У нас на Горе[26] такого не найдёшь. Все ухожено и облагорожено так, что просто тошнит. Посижу-ка и я с тобой, пока одежда сохнет.