Сказки старого Вильнюса II

Языком, узким, как серп, слизывает дождевую каплю с жасминового листа, улыбается, щурится от удовольствия. Говорит, это последняя ночь.

Почему? Завтра ты уйдешь?

Качает головой. Говорит, некуда мне уходить.

Ты умрешь? Я умру? Я перестану тебя любить? Ты не захочешь на меня смотреть? Из темного леса придет сотня лютых врагов, чтобы взять нас в плен и разлучить навек?

Говорит, ты не слушаешь, ты не слышишь. Не понимаешь. Не последний день, последняя ночь. Не для нас одних, для всех. Солнце взойдет через несколько часов и больше не сядет. И будет свет. Везде будет свет. Мы закроем глаза, но веки станут прозрачными. Мы запремся в доме и опустим шторы, но их унесет ветром. Мы укроемся с головой одеялом, но солнце прожжет в нем дыру. Мы спрячемся в подвале, а он окажется чердаком.

Мы скроемся под землей и увидим там небо.

И как мы будем жить?

Говорит, а мы не будем жить. Мы будем свет. Это разные вещи.

Из рукописей Клотильды Забелене

– Что будете заказывать?

Официанты «Ужупской пиццерии» обычно элегически неторопливы. И первого подхода с меню, и заказа, и счета, и сдачи здесь приходится ждать подолгу. Это скверно, когда собираешься одним глотком, как горькую микстуру залить в себя ристретто и, приободрившись, бежать дальше. И замечательно почти во всех остальных случаях – при условии, что вам нравится сам процесс пребывания в кафе, а еда и напитки – просто повод, посильная плата за вход в магическое пространство пластиковых стульев и полосатых тентов, где время и его умалишенная дочь суета почти не властны над человеком.

Но сколь бы медлительны ни были здешние официанты, рано или поздно кто-нибудь из них непременно вспомнит о вашем существовании. Вот и за плечом моего собеседника вдруг материализовался совсем молоденький парнишка в форменном желтом фартуке.

По смущенному лицу старичка ясно, что делать заказ он вовсе не собирался. Только дать небольшую передышку ногам, поболтать о своих делах со случайным собеседником в моем лице и идти дальше. Чем больше денег у тебя в кармане, тем проще небрежно отказаться от протянутого меню: «Спасибо, пока ничего не нужно, может быть, позже». А человеку, стесненному в средствах, всегда неловко объяснять подобные вещи. Я и сам, увы, не богач, но позволить себе потратиться на вторую порцию кофе все-таки могу, не особо задумываясь. Не самый блестящий итог близящейся к завершению карьеры, но бывает гораздо хуже, я в курсе.

Поэтому спрашиваю:

– Хотите кофе? Или лучше пива? Или чего-нибудь другого? С удовольствием вас угощу.

Не хочу, чтобы он ушел, так и не дорассказав про книжную лотерею.

– Спасибо, тогда лучше кофе, – улыбается старичок. – Если можно, капучино.

И, проводив официанта глазами, шепчет:

– А знаете, еще ни разу так не случалось – чтобы совершенно незнакомый человек вдруг захотел угостить меня кофе. Хотя в последнее время я очень часто захожу в кафе.

– Все когда-нибудь случается впервые, – говорю я, чтобы подбодрить его и сгладить неловкость. И зачем-то добавляю: – Я и сам прежде никого вот так не угощал. Это не в моем духе. Но очень не хотелось, чтобы вы вот прямо сейчас встали и ушли. Считайте, я просто купил дополнительную порцию вашего общества. Выгодная сделка.

– Спасибо. Это очень лестное для меня признание. Но я и сам не хотел уходить. Собирался сказать, что должен сперва дождаться внучку, обычно после подобных объяснений меня оставляют в покое. А в обмен на ваше великодушное угощение могу предложить один билет. Я их как раз по пять литов продаю.

Открываю рот, чтобы вежливо отказаться, но тут же прикусываю язык. На самом деле, мне же интересно, что там, в этих билетах, написано. Пожалуй, не настолько, чтобы платить за любопытство пять литов. Но глупо было бы не взять его в обмен на кофе, который уже окончательно и бесповоротно заказан.

Спрашиваю:

– А почему именно по пять литов?

Пожимает плечами.