Сказки старого Вильнюса IV

Отправляясь туда из дома, Саливаныч спускается с холма по длинной улице с четырьмя именами – сперва – Йонаса Басанавичюса, после пересечения с Пилимо – Траку, за бульваром Вокечю – Доминикону, еще ниже – Швенто Йоно. Впрочем, до Святого Иоанна Саливаныч не доходит, с Доменикону он сворачивает направо, на Стиклю, а на углу, возле кулинарии, где мы сейчас сидим – еще раз направо. Что может быть проще. Улица Жиду узкая, непроезжая и очень короткая, всего один квартал, дома по пальцам можно пересчитать. Не отыскать там что бы то ни было, а уж тем более, пекарню с освещенными окнами и запахом сдобы из приоткрытых дверей – совершенно немыслимо. Но мы так и не нашли. Хотя предприняли несколько попыток. Потому что навещать Саливаныча чаще, чем раз в месяц – перебор. Мы люди занятые, а он – и подавно.

При этом пирожков с капустой нам хочется каждый день. Всем троим.

– Давайте рассуждать логически, – говорит Ежи. – Никакой пекарни на Жиду нет. Мы все взрослые, условно вменяемые, относительно разумные люди. По крайней мере, ни у кого из нас нет проблем с тем, чтобы попасть из дома на работу. Или, скажем, добраться до кинотеатра. И даже прийти в гости по незнакомому адресу мы вполне способны. А значит, и пекарню нашли бы с первой же попытки – если бы она тут была.

– Да просто Саливаныч перепутал название улицы, – подхватывает Каролина. – С кем угодно такое может случиться. Я сама иногда путаю. Тоторю, например, называю Траку. И наоборот. И уже знаю, что путаю, специально за собой слежу, а все равно…

– Но он же нам схему нарисовал, – напоминаю я. – Прямо-прямо-прямо, направо и еще раз направо. А это Жиду и есть, без вариантов.

– Все равно мог перепутать, – говорит Каролина. – Когда идет, в голове одна картинка, когда вспоминает, как шел – другая. Так бывает.

– Бывает, бывает, – кивает Ежи. – Мне родная мать однажды вот так же нарисовала дорогу в обувной магазин, где присмотрела отличные ботинки за полцены. Я там битый час как придурок по сугробам скакал – без толку. Потом, конечно, выяснилось, что все правые повороты были левыми. Или наоборот, неважно.

Мы дружно вздыхаем. Ясно, что сегодня пирожков нам не видать, как собственных ушей.

– Давайте рассуждать логически, – снова говорит Ежи.

У нас с Каролиной никаких возражений. Рассуждать логически мы любим почти так же, как пирожки с капустой.

– Во-первых, пирожки существуют, – Ежи с важным видом загибает один палец. – Мы все не раз их ели.

– Потрясающе, Холмс, – ухмыляюсь я. И тут же прикусываю язык, пока эти двое не испепелили меня укоризненными взглядами.

– Если пирожки существуют, значит, где-то их пекут, – продолжает Ежи. – Причем за пределами Саливанычевой кухни. Алена вне подозрений, сам Саливаныч – тоже. Мы все знаем их не первый год.

Алена – жена Саливаныча. Почти наша ровесница, а выглядит еще моложе. Совсем не красавица, но сила ее обаяния такова, что когда Алена идет по улице, на нее оборачиваются все, включая грудных младенцев и котов в переносках. Алена – умница, тихоня, улыбчивый ангел с ямочками на щеках, историк с докторской степенью, талантливый художник-стеклодув и, чтобы мало не показалось, лицензированный пилот свободного аэростата – то есть, воздушного шара. Но ее кулинарные навыки сводятся к умению заварить чай в пакетике, это – все. Зато у Алены, в отличие от Саливаныча, прекрасное чувство времени, она никогда не забывает снять с плиты поставленную туда мужем кастрюлю, или сковородку. Таким образом, вдвоем они более-менее успешно управляются на кухне, могут пожарить яичницу и даже сварить суп. Но выпечка им не подвластна, в этом смысле супруги действительно вне подозрений.

– Следовательно, пекарня все-таки существует, – торжественно заключает Ежи. – Вопрос – где?

Что бы там ни говорил Саливаныч, а на улице Жиду ее нет. Алена там не была ни разу, я ее спрашивал. Вообще понятия не имеет, о чем речь. Была уверена, что пирожки из кондитерской на углу. Или из университетской столовой. Собственно, ей просто все равно.

– Значит, Алена нам не помощница, вздыхает Каролина. – А я как раз думала, что надо было ее расспросить.

– Не надо, – Ежи решительным жестом отметает все бесперспективные идеи и заодно салфетки со стола. Хорошо хоть не чашки.

– Расспросы, как мы неоднократно убеждались, ни к чему путному не приводят, – говорит он. – Поэтому мы просто за ним проследим.

Мы с Каролиной глядим на Ежи во все глаза. Надо же, а. С виду – самый обычный человек. Среднего роста, среднего сложения, в джинсах, сером пальто нараспашку и футболке с черепом Дарта Вейдера под ним, сотни таких ежедневно ходят по улицам, ничем не привлекая внимания. А на поверку оказался законченным психом. В смысле, настоящим гением сыска. Если бы не он, нам бы и в голову не пришло, что можно просто…

– Проследить, – с удовольствием повторяет Ежи. – Проследить за Саливанычем будет несложно. Он же не то что нас, бредущих следом, а всадников апокалипсиса не заметит, пока бледный конь на ногу не наступит. Да и тогда – не факт.