Сказки старого Вильнюса

А на пороге улыбнулся так ослепительно, что Ирма еще долго глядела на захлопнувшуюся за гостем дверь, обитую светло-коричневой клеенкой. И только несколько минут спустя поняла, что нахальный толстяк унес ее сигареты. «Ну хоть бычки оставил, — вздохнула она. — В гастроном, значит, можно не бежать».

* * *

— Кто такой Келли? — спросила она утром мужа.

Митя неопределенно скривился:

— А что, он тут был?

— Был. Сказал, его Стэндап привел. Кстати, а кто такой Стэндап?

— Один прикольный штымп, — отмахнулся Митя, — мы учились вместе. Собственно, Келли тоже с нами учился.

— В этой вашей знаменитой сто тридцать восьмой? — усмехнулась Ирма.

— Совершенно верно. Только Келли закончил школу на пару лет раньше. Притом, что младше меня на год.

— Вундеркинд?

— Считалось, что гений. И на воротах он, кстати, классно стоял.

— На каких воротах?

— Мы в хоккей играли. Шикарный был вратарь. Маленький, толстый, вроде бы мешок мешком. А я не припомню, чтобы он хоть одну шайбу пропустил. Фантастическая реакция!

Помолчали.

— Он потом в Водном учился. И какой-то такой гениальный диплом написал, что ему сразу место администратора на круизном судне дали. То ли в награду, то ли в обмен, чтобы взрослый дядя свою подпись там поставил. Темная какая-то история, Келли сколько рассказывал, всегда по-разному выходило. Думаю, он сам толком не понял, что произошло. Но факт, что один рейс он точно сделал. В Италию. А потом, конечно, вылетел.

— Почему «конечно»?

— Ну, ты же с ним разговаривала.

— А, то есть он всегда был такой хам? — обрадовалась Ирма.

— Не то слово. А теперь прикинь, как ему крышу снесло. Девятнадцать лет, круиз, Италия, валюта. Кому угодно снесло бы.

— И что дальше?

— А дальше был бесконечный праздник. Собственно, до сих пор продолжается. Поначалу Келли все охотно поили и в рот смотрели — что еще умного скажет. Про Италию или про структурный анализ. Потом всем надоело. А с тех пор, как торчать начал, стал совсем скучный. Пародия на самого себя.

— А на что он живет?

— Понятия не имею. Но подозреваю, на мамину зарплату и бабкину пенсию. Одно время он у Фридкиса в преферанс играл, говорят, успешно. Все-таки гений. Так что пару лет бабки у него водились немаленькие. Но потом и там всех достал.

«Как же я их понимаю», — подумала Ирма.

* * *

Он явился почти месяц спустя, в роскошном финском анораке и старомодных лаковых ботинках, один из которых явственно просил каши. Поглядел исподлобья; не переступая порог, протянул красную прямоугольную пачку. Сигареты «More», ну ничего себе. Швейцары центральных ресторанов продают их из-под полы по пять рублей за пачку, целое состояние, подумать страшно.

— В тот раз я утащил твое курево, — буркнул Келли. — Извини. Я иногда хуйню творю.

Ирма крутила в руках подарок, думала: «Вот сейчас надо бы высокомерно вздернуть подбородок, сухо поблагодарить и захлопнуть дверь, сам Келли на моем месте так бы и сделал, на что угодно спорю».

Но вечер выдался совершенно гнусный, за окном которые сутки лил дождь, нормального освещения не было даже днем, а теперь осталась одна шестидесятиваттная лампочка на тридцать квадратных метров, то есть сто двадцать кубических, с учетом высоты потолков, поди нарисуй что-то путное при таком освещении, да еще и вероломный супруг Митя где-то шляется. Собственно, хрен бы с ним, но вкрутить вторую лампочку в одиночку немыслимо, вот же черт.

— Раствор варить не будем, — на всякий случай сказала она, пропуская его в комнату. — И выпить у меня нет. Есть чай. Заварить?

— Завари, если хочешь, — равнодушно согласился Келли.

Он разулся, явив восхищенному миру мокрые носки, один синий, один серый. Но анорак снимать не стал. Оставляя по-женски маленькие влажные следы, прошлепал к стене, у которой вперемешку стояли Ирмины холсты, законченные и только начатые, спросил:

— Можно? — И, не дожидаясь ответа, принялся их ворочать.

— Смотри, что с тобой делать, — запоздало согласилась она.

Картины Келли смотрел не как нормальные люди, а по-своему, с подвывертом. Некоторые, почти не глядя, ставил обратно, разворачивая лицом к стене, на другие, напротив, пялился по нескольку минут кряду, то отходил подальше, то натурально утыкался носом, только что лупу из кармана не доставал. А одну незаконченную работу зачем-то поднял вверх и долго изучал на просвет, как будто надеялся обнаружить под слоями свежей краски тайное послание.

— Отдавай мое «More», — внезапно потребовал он.

Ирма так растерялась, что протянула ему распечатанную пачку. Хорошо хоть одну уже выкурила. Уж ее-то захочет, а не отберет.

Келли не стал забирать сигареты, даже руки из карманов анорака не вынул. Стоял перед ней насупившийся, в мокрых разноцветных носках, глядел со сдержанной яростью, как на кровного врага. Наконец буркнул, раздраженно поджав губы:

— Можешь продолжать курить свою «Шипку». Да хоть «Беломор», однохуйственно. Забей на стиль. Тебе это не надо. Откуда ты такая взялась на мою голову?