Сказки старой Англии

Тут Ренэ бросил дудочку и отвесил доктору один из своих самых церемонных поклонов. По тому, как он раскатывал букву «эр», я поняла, как он взбешен.

«Пр-рекр-р-расно! – произнес он. – За эти слова я буду иметь удовольствие убить вас сию минуту на этом самом месте. Мистер Гэмм, – он отвесил поклон и Джерри, – будьте любезны одолжить доктору ваш пистолет, или он может выбрать мой. Даю честное слово, что я не знаю, который лучше. И если он выберет себе секунданта из числа своих друзей, – еще один поклон в сторону пьяной компании у ворот, – мы сейчас же начнем».

«Все честно, – подтвердил Джерри. – Том Данч, твой долг – быть секундантом у доктора. Ставь его к барьеру».

«Ну уж нет! – возразил Том. – Вмешиваться в ссоры джентльменов не в моем обычае». Он решительно затряс головой и выскользнул со двора. Остальные тут же последовали за Томом.

«Погодите! – вскричал Джерри. – А как же ваш уговор сегодня в пивной? Вы забыли поискать у меня на теле сатанинских знаков, а еще помакать меня головою в пруд и разобрать по дощечке мой дом. Что случилось, ребята? Том, разве ты не хочешь нынче ночью повидаться со своей старухой?»

Но никто из них даже не оглянулся. Они как зайцы мчались обратно в деревню, держа курс на свою любимую пивную.

«К черту этих каналий! – отрезал Ренэ, застегивая наглухо пуговицы на своем кафтане. Это делается, чтобы скрыть белье, потому что в белое легче целиться. Так рассказывал папа, а он пять раз участвовал в дуэлях. – Вам придется быть его секундантом, месье Гэмм. Вручите ему пистолет».

Доктор Брейк взял пистолет, как будто это было раскаленное железо. Если Ренэ откажется от некоторых притязаний, пробормотал он, дело можно было бы уладить миром. Ренэ поклонился еще ниже, чем прежде.

«Если бы вы не были таким невеждой, – сказал он, – вы бы давно поняли, что предмет ваших замечаний не предназначен ни одному из смертных».

Я не поняла, что значит «предмет его замечаний», но Ренэ говорил просто убийственным тоном, и доктор Брейк побледнел, а потом заявил, что Ренэ лжет. И тогда Ренэ схватил его за горло и повалил на землю.

И в эту самую минуту – можешь себе представить? – я услышала чей-то голос из-за зеленой изгороди: «Что такое? Что происходит, Бакстид?» Вообрази картину: отец и сэр Артур Уэсли верхом – у самой ограды, Ренэ прижимает коленом к земле доктора Брейка, а я сижу на дубе разинув рот.

Должно быть, я слишком наклонилась вперед или вздрогнула от неожиданности, но внезапно я потеряла опору и едва успела спрыгнуть на крышу свиного сарая, а оттуда, пока дранка не проломилась, на край стены… И вот я уже соскочила во двор, как раз за спиной Джерри, – взлохмаченная, с древесной трухой в волосах!

– Представляю! – Уна рассмеялась так неудержимо, что чуть не свалилась с табурета.

«Фи-ла-дель-фи-я!» – укоризненно воскликнул отец, а сэр Артур прогремел: «Убей меня Бог!» Тем временем Джерри незаметно наступил ногой на пистолет и ловко запихнул его под верстак. Но Ренэ был великолепен. Не глядя ни на кого, он начал расстегивать ворот доктору Брейку с тем же усердием, с каким только что сжимал его, интересуясь при этом, как тот себя чувствует.

«Что тут стряслось?» – спросил отец.

«Припадок! – объяснил Ренэ. – Боюсь, что с моим коллегой случился припадок. Не тревожьтесь. Он приходит в себя. Не пустить ли вам кровь, мой милый друг?»

Доктор Брейк тоже был на высоте.

«Я невероятно обязан вам, месье Леннек, – сказал он, – но мне уже лучше». И он покинул двор, сказав на прощание отцу, что с ним случилась спасма – или что-то вроде этого.

«Каково, Бакстид! – восхитился сэр Артур. – Ни одного лишнего слова! Вот это джентльмены!» И он, сняв шляпу, раскланялся с доктором Брейком и Ренэ.

Но от отца не так-то просто было отделаться.

«Что это все означает, Филадельфия?» – продолжал он допытываться у меня.

«Вообще-то я только что сюда свалилась, – отвечала я. – Кажется, доктора неожиданно схватило». Это была почти правда, потому что Ренэ действительно схватил Брейка.

«Поглядите-ка на нее, – засмеялся сэр Артур. – Настоящая леди!»

«Положим, выглядит она сейчас совсем не как леди, – проворчал отец и добавил: – Идем домой, Филадельфия».

И я пошла домой, прямо под носом у сэра Артура – о, это был внушительный нос! – чувствуя себя как двенадцатилетняя девчонка, которую ведут пороть. Прошу прощения, детка, я тебя не обидела?

– Все в порядке, – отвечала Уна. – Мне уже скоро тринадцать. И меня никогда не пороли, хоть я представляю себе, что это такое. И все равно тебе, должно быть, было смешно!

– Смешно? Послушала бы ты, как они ехали за мной и сэр Артур то и дело восклицал: «Убей меня Бог!», а отец повторял: «Клянусь, я тут ни при чем!» Когда я наконец добралась до своей комнаты, щеки у меня горели от стыда. Но Сисси достала мое лучшее вечернее платье – белого атласа, с кружевной бордовой отделкой понизу и жемчужными пуговками. Я надела мамину кружевную накидку и ее гребень с короной.

– Здорово! – мечтательно прошептала Уна. – И перчатки?