Сказки старой Англии

И вот, что ни вечер, Талейран усаживается напротив Тоби, закидывает ногу на ногу (здоровую поверх хромой) и слушает, не отрываясь. А тот и рад стараться. Я-то, конечно, помалкивал: ведь племя сенека считало меня своим. Но Тоби то и дело кивал на меня – я, мол, могу подтвердить его слова, – да и сам Талейран так ловко втягивал меня в разговор, что скоро стало понятно: я тоже кое-что смыслю по части «благородных дикарей».

Тогда он пошел на хитрость. По пути с очередной французской вечеринки зазвал меня к себе в лавочку – и начал, как бы в шутку: он, дескать, знает, что я побывал у Большой Руки вместе со старыми вождями. Спрашивается, кто ему сказал? Я не говорил, Красный Плащ тоже, а Тоби вообще не знал. Это он сам догадался!

«Так вот, – продолжал он, – я так плохо понимаю по-английски, а Красный Плащ по-французски – боюсь, я так и не разобрал, какие именно слова сказал президент этим двум простодушным гуронам. Будьте так любезны, расскажите мне все с начала».

Я повторил ему все то же, что он уже слышал от Красного Плаща, – и ни словом больше. Я не доверял этому человеку, тем более что маркиза в тот вечер опять говорила о нем с ненавистью и восхищением.

«Весьма обязан, – ответил он, выслушав мой рассказ, – но я никак не припомню – гурон мне толком не объяснил – что именно сказал президент господину Женэ, а также тем, другим господам, когда Женэ уехал».

Я понял, что это опять его собственные догадки, ведь Красный Плащ ему ни слова не сказал про беседу президента с теми джентльменами.

– Почему? – спросил Пак.

– Потому что Красный Плащ был вождем. Он передал Талейрану то, что сказал президент ему самому. Но он не стал пересказывать разговоры белых вождей, ведь Большая Рука не велел ему повторять их.

– О! – сказал Пак. – Теперь понятно. И что ты ответил?

– Я хотел было что-нибудь сочинить, но ведь и Талейран был вождем. И я сказал:

«Как только Красный Плащ разрешит мне передать вам эту часть разговора, я с удовольствием освежу вашу память, господин аббат».

А что еще я мог сказать?

«Так вот в чем дело! – рассмеялся он. – Тогда я сам освежу вашу память. За подробный пересказ этой части разговора вы получите сто долларов. Ровно через месяц, считая с нынешнего дня».

«Лучше пятьсот, господин аббат», – сказал я.

«В таком случае, пятьсот».

«Это меня вполне устраивает, – ответил я. – К этому времени Красный Плащ снова будет в городе, и как только я получу его разрешение – мигом явлюсь к вам за деньгами».

Он все-таки сдержался, хотя и с трудом.

«Молодой человек, – сказал он с любезной улыбкой. – Я прошу у вас прощения и был бы счастлив иметь столь надежного друга, какого имеет в вашем лице благородный гурон. Окажите мне честь, присядьте и послушайте».

Второго стула там не было, и я сел на ящик с пуговицами.

Но до чего же он был умен! Он уже разнюхал, что президенту нужен мир с Англией, и притом любой ценой. Может даже, он узнал это от самого Женэ. И еще он услышал, что Женэ повздорил с президентом и отбыл второпях, не закончив дела. Чего не знал месье Талейран – чего добивался он от меня то угрозами, то мольбами – это какие именно слова по поводу мирного договора сказал президент своим джентльменам после отъезда Женэ. И кто сообщит ему эти слова, говорил он, окажет неоценимую услугу трем великим державам, а также и всему человечеству. Он говорил это, сидя в пустой нетопленой комнате – но мне вовсе не было смешно.

Наконец он умолк и вытер вспотевший лоб.

«Мне очень жаль, – сказал я. – И как только Красный Плащ даст разрешение…»

«Вы что, мне не верите?» – вскинулся он.

«Ни единому словечку, господин аббат, – выпалил я, – а только тому, что вы всегда на стороне победителя. Я ведь не первый месяц играю на скрипке для ваших старинных друзей».

Ну, тут он, конечно, не выдержал и давай обзывать меня по-всякому.

«Придержи-ка язык, господин бывший граф! – оборвал я его наконец. – Я, может, и полукровка – но человек я не наполовину. И могу сообщить еще кое-что, по секрету. Но сначала скажи: ты виделся с президентом?»

«О да! – фыркнул он. – У меня с собой были письма к этому почтенному джентльмену, от лорда Лэнсдауна».

«Ну так вот, – говорю я. – Краснокожий вождь сказал, что когда ты встретишься с президентом, то поймешь в своем сердце, что он сильнее тебя».

«Уйди, – говорит он шепотом. – Уйди, пока я тебя не убил».

И видно по нему, что не шутит. Ну, я и ушел.

– А зачем ему нужно было это знать? – спросил Дан.

– Мне кажется, если бы он и впрямь убедился, что Вашингтон собирается заключить мир с Англией на любых условиях, он бы тогда предоставил бедняге Фоше корпеть в Филадельфии, а сам бы помчался в Париж и сказал Дантону: «Вы только напрасно тратите время на эту Америку, она нипочем не станет за нас воевать – и вот доказательства!» И Дантон в награду взял бы его к себе на службу, потому что это и в самом деле важно – знать наверняка, кто твой друг, а кто враг. От этого зависит масса вещей, по крайней мере для нас, бедных лавочников.

– А Красный Плащ, когда приехал, позволил вам рассказать ему? – спросила Уна.