Сказки старой Одессы

Одесса начала двадцать первого века. Ах, что за город! Фешенебельные магазины прочно и, кажется, надолго облюбовали первые этажи двух-трех этажных «небоскребов» времен Ришелье. Сверкающие вывески радуют глаз, а по блестящим витринам так и тянет мазнуть пальцем, нарушая неестественный глянец. За начищенными до невидимости стеклами что-то шевелится, крутится, льется, завлекая клиентов, а пестрая реклама обещает все блага земные, да еще со скидкой для постоянных клиентов и обладателей дисконтных карт. Но… вот очередное помещение меняет нанимателя, и спускаются вывески, разбираются витрины, и под глянцем оказывается старая штукатурка, а на ней надпись: «Левинсонъ и сыновъя – галантерея», или «Свежий хлебъ братьев Кац», или «Цирюльня Жоржа Бобчинскаго». Пыльная брусчатка, видевшая Пушкина и Шолом-Алейхема, Сару Бернар и Веру Холодную, Мишку Япончика и Соньку Золотую Ручку, Бабеля, Жукова, Утесова, Жванецкого подмигивает им каждым камушком, словно старым знакомым. А они и есть знакомые, сколько пережили вместе: пол десятка революций, мировую войну, крах самой большой империи, становление и распад следующей… сколько еще переживут. И закрывают братьев Кац и Левинсонов все эти Шанели, Диоры и Апплы. «До встречи», – шепчет брусчатка. «Еще увидимся», – отвечают вывески. «Мы приглядим за ними», – вплетаются в разговор дома.

– А вот вам еще история! Да вы записывайте, записывайте, вы же этот – фольклорист.

– Спасибо – я запомню.

– Ну, как знаете. Директор того самого зоопарка, ну, где лев, я вам рассказывал, так вот он кормит нашего Султана, чем бы вы думали?

– Понятия не имею.

– Мясом!

– Мясом?

По улице, маленькой улочке Одессы двигались двое. Носатый старик с пестрым одеялом под мышкой, и юноша, волочащий средних размеров чемодан. Говорил в основном старик.

– Да, да, мясом, – видимо, уловив недоумение юноши, старик продолжил. – Мясом из супермаркета! – последняя фраза, также не произвела должного эффекта. – Ну же, молодой человек. Сам-то директор питается, неизменно, мясом с рынка. Не скажу, шо с Привоза, однако старый Артурчик – ему уже девяносто, а он все еще Артурчик – говорил, а я ему верю, этого хапугу неизменно видят на новом базаре в мясных рядах. И Артурчик клялся, а я ему верю, он покидает их, ряды в смысле, с более чем увесистыми свертками.

– Ну, и?..

– Что, ну и! Только не говорите, шо вы не поняли! Мясо с супермаркета и мясо с базара, пусть и нового, это две большие разницы!

– Не знаю, наверное… – большая часть внимания юноши была сосредоточена на чемодане, который, подпрыгивая на одесских ухабах, норовил перевернуться.

– Не знаю, он не знает, ой, люди добрые, ви слышали, он не знает! Да вы записывайте, записывайте! Или, вот еще одна фольклорная история. Захожу я как-то в поликлинику. Вообще, я не болею, но тут, шо называется, прихватило, так вот, захожу я в этот вертеп здоровья…

– Знаете, Фер, – молодой человек остановился, да так внезапно, что, подверженный энерции чемодан ударил хозяина пониже спины.

– Я весь внимание, – и не думал останавливаться старик, – кстати, мы – пришли, – жилистая рука указала на арочный проход, между домами. – Ну, вы идете?

Вздохнув, молодой человек двинулся, а следом чемодан.

***

Мы не будем описывать одесский двор. Это надо увидеть, прочувствовать. Лучше – пожить. Все эти окошки, больше похожие на бойницы, многократно крашеные веранды, лесенки и пристройки, что видели еще Российскую Империю и собираются дожить до Галактической. Веревки с вечным бельем, среди которого занимает почетное место неизменная тельняшка. Эти клумбы из автомобильных шин и дикий виноград. И коты – лениво растянувшиеся на треснувшем шифере – истинные хозяева одесских дворов.

В такой вот двор вошла наша парочка и сразу поднялась по шаткой, как положение нувориша и высокой, как его самомнение деревянной лестнице. На общей террасе, обрамляющей двор по периметру, парочка остановилась у второй двери от лестницы.

– Сара! Сара, – забарабанил в нее Фер, – вы сегодня будете идти на прием к мэру?

– Сегодня четверг? – донеслось с той стороны.

– Да.

– Сегодня утро?

– Да.

– Погода хорошая?

– Когда вас это останавливало.

– Тогда, я иду к мэру.

– Скажите ему, шо на углу Ришельевской и Бунина барахлит общественный вай-фай. Из-за этой проблемы я последним узнаю шо делается в Китае. Там уже несколько месяцев борются с какой-то заразой, и мне важны их успехи.