Сказки темного города. Фатум

Я же подошла к окну и какое-то время стояла, глядя во двор, в котором на огромной клумбе, усаженной разнообразными цветами, работала Люсиль. Было так страшно ощущать себя даже ниже по статусу, чем эта молодая служанка, к которой и то со стороны хозяина было явно больше уважения, чем ко мне. «Как же у них всех жизнь складывается? У тех, кто оказался в таком же положении, как и я?», – пронеслось в голове. Нахмурившись я стащила с себя разорванную одежду и, переодевшись в одно из платьев, направилась вниз, где, попивая ароматный кофе, меня уже ждала графиня. Молча усевшись за стол, я намазала хлеб маслом и надпив кофе из симпатичной фарфоровой чашки задумчиво уставилась на едва заметный пар, исходящий от темной жидкости.

– У тебя глаза красные, – наконец прервала молчание графиня. – Но Люсиль ведь сказала, что Бран поставил на место Дирана, который хотел тебя забрать назад. Так почему ты тогда в таком состоянии?

Я перевела взгляд на женщину и пожав плечами ответила:

– Какое из двух зол меньшее, не скажете мне?

Графиня нахмурилась и скрестив на столе пальцы в замок, сверкнув при этом красивым перстнем на руке, ответила:

– Бран что-то тебе еще наговорил?

– Наговорил, – допив кофе я отодвинула чашку.

– Ты не обращай внимание на его слова. Он сейчас будет делать все, чтобы выказать мне свое недовольство. Ты ни в коей мере от этого всего не пострадаешь, – строго сказала графиня, изучающе глядя на меня, словно пытаясь понять, что у меня на уме.

– Не уверена в этом. По-моему, как раз я и пострадаю от всего этого первая. Вы его мать. Вам он ничего не сделает. Но вот на мне вымещать свою боль, или что у него там в голове и в душе, будет, – ответила я и вкратце пересказал то, что произошло в кабинете.

– Господи, он не может так себя вести! Это не он. Мы с мужем всегда воспитывали в нем уважение к женщинам! Он ведь с Шэризы пылинки сдувал! – беспокойно ответила графиня, сочувствующе глядя на меня.

– Я – не Шэриза. Даже не вервольф. Я даже хуже, чем служанка. Вы что, не понимаете этого? Ваш сын – худший покровитель, который мог мне достаться. И то ли еще будет, раз все так началось. На что он способен? – спокойно спросила я, глядя женщине в глаза.

– Он ничего тебе не сделает! Он может говорить все, что угодно, это правда. Но обидеть тебя, нет, он этого не сделает, – ответила она, но по ее глазам было видно, что она в этом очень сомневалась.

– Хочу, чтобы все те двести девушек и девочек, которые находятся в кукольном доме сейчас, вернулись к себе домой, – после ее ответа проговорила я.

– Что? – непонимающе уставилась на меня женщина.

– Что не понятно? За то, что я буду сносить все то, что меня ждет рядом с вашим сыном и при этом буду пытаться вернуть ему те крохи человечности, которые может быть еще остались в нем, хочу, чтобы девочки из кукольного дома все до единой вернулись к своим родителям.

– Кэтрин, это невозможно! – воскликнула женщина, с удивлением уставившись на меня.

– А сына вашего переломить возможно? Как вы думаете? Мне, восемнадцатилетней девчонке, переломить железный характер тридцатилетнего вервольфа с огромной раной на душе от потери, возможно?

– Он проникнется к тебе, вот увидишь! Все будет хорошо, – графиня подсела ко мне ближе и взяла мою ладонь в свои руки.

– А если нет? Если не проникнется? Если я останусь доживать свой век рядом с тираном? На чужой земле, среди чужого народа и рядом с таким мужчиной. Как вы думаете, чего мне это будет стоить?

– Кэтрин, очень тебя прошу!

– Нет, это я вас прошу. Вы были тогда правы, когда сказали, что мне нужен стимул. У меня он будет, если вы дадите мне слово, что как только Бран станет прежним, вы сделаете все, чтобы двести девочек вернулись домой. В противном случае, я и пытаться даже не буду и сдамся на волю случая. Но, как мне подсказывает сердце, этот случай не настанет. Уж слишком ваш сын непробиваемый деспот на данный момент.

– Но как я это сделаю? – голос графини приобрел стальной оттенок недовольства моим условием.

– А как я сделаю то, что вы просите? Вы не задавались вопросом? – прищурила я гневно глаза. – Моя задача не менее сложная, чем ваша.

– Ты не в том положении, чтобы ставить такое условие мне, – наконец проговорила сухо она.

– Ну вот, с этого и надо было начинать. Я не в том положении даже перед вами. Что вы хотели мне тогда дать взамен? Деньги? Тряпки? Что? Вы думаете что-то здесь из всего этого важно для меня? Это все, – окинула я взглядом шикарную столовую в этом не менее шикарном доме, – ничто для меня. Я не хозяйка здесь. Вы меня купили как игрушку и ваши сказанные сейчас слова тому подтверждение. У меня не будет детей, внуков, нормальной семьи. Я должна принять все безропотно и сделать для вас все, как для матери, которой не безразлична судьба сына. Слащавые речи и пустые какие-то обещания для меня здесь ничего не значат. Я сделаю все от меня возможное, только в том случае, если и вы сделаете то, о чем вас прошу, – я встала из-за стола и направилась к выходу.

– Кэтрин, – окликнула она меня у дверей. – Почему тебе так важна судьба тех девочек?