Сказки темного города. Махаон

– И тетя Мирана жива. Она заняла ваше место в круге ковена. Правда я не знаю, где они все сейчас, но то, что они живы, это точно.

Мадам Фитц на мгновение закрыла глаза и тихонько произнесла слова благодарности предкам. Затем посмотрела на Лилит, проговорив при этом:

– Только не говори, что она у Аристократа теперь, – кивнула она на меня.

Лилит лишь кивнула в ответ.

– Моя рыбка, – женщина печально погладила меня по плечу. – Как же тебя угораздило?

– Это долгая история, – ответила за меня Лилит. – Вы извините, но у нас очень мало времени. Нужно подобрать что-то для Авениры.

– Да-да, конечно, – засуетилась мадам Фитц, ведя нас за собой в дальнее помещение, в котором на манекенах были надеты просто невероятной красоты платья. – Для чего наряд-то нужен?

– Чистокровный приезжает, – сказала Лилит.

Мадам Фитц вмиг сменила приветливой выражение лица на сосредоточенное.

– Не переживай, – поспешила успокоить ее Лилит. – Он просто для передачи власти кланом и не более того. Теперь здесь Дорн будет полноправным хозяином. Валдару от ворот поворот дали.

– Услышаны мои молитвы, – простонала мадам Фитц, возведя руки к небу. – Спровадили все-таки высшие силы отсюда этого изверга, чтоб он сдох где-то там подальше от нас, – облегченно засмеялась она, затем стала серьезной и окинула меня взглядом, – и как одеть-то ее надобно? Чтоб чистокровный внимание обратил или как?

Лилит прищурила глаза и, едва уловимо улыбнувшись, сказала:

– Одень ее так, как меня одевала, когда я с Дорном была.

– Вы что…!

– Тихо, – прервала мою возмущенную речь Лилит. – Мне здесь решать, как одеть тебя.

– Белое, не вычурное, с открытой спиной и длинные перчатки на руки, – проговорила мадам Фитц, обходя меня кругом. – Так любит он, кажись?

– Так, – усмехнулась Лилит.

– Уточняю, поскольку она после него уже стольких тут любовников сменила, что пальцев на руках не хватит, чтоб пересчитать всех, и под каждого свой стиль в одежде у нее, – шепнула она мне тихо, – один граф Азарг дольше всех пока задержался в ее постели.

– Я все слышу, – пропела Лилит, которая в это время рассматривала висевшее на манекене ярко-красное платье.

– Ай, ну тебя, слышишь и хорошо. Негоже такой красавице в любовницах вечно ходить. Коль уж со стригоями нам жить бок о бок, надо бы уже и меру знать да гнездо вить, а то пройдет век молодой, и не в состоянии будешь птенцов-то выводить. Каков наш бабий век-то? Короток, – прокряхтела мадам Фитц, стаскивая с верхней полки высокого стеллажа огромную коробку. – А ты тоже, – кивнула она на меня, – слушай, да на ус мотай. Не бери с нее пример, с вертихвостки этой, – кивнула она на Лилит.

Я лишь усмехнулась на ее слова и с интересом окинула взглядом Лилит, поскольку после слов мадам Фитц она раскрылась для меня с другой стороны и была она, скорее всего, штучкой еще той в жизни каждого мужчины, который скрашивал ее одиночество. Хотя… Возможно, она просто все это время пыталась забыть того, кто с такой легкостью разрушил ее жизнь. Глядя на склонившуюся над вышивкой платья красавицей, чьи темные длинные ресницы, казалось, бросали тень на ее белоснежное лицо, пухлые губы слегка улыбались, темные брови принимали задумчивый изгиб, а длинные волосы цвета темного янтаря волной стекали по великолепной осанке ее спины, я задалась вопросом, как можно было из такой красоты так нещадно выпивать все жизненные соки и что же за жестокое существо должно было приехать этим вечером в особняк Дорна.

– Вот, – ход моих мыслей прервал довольный голос мадам Фитц, – оно не белое, более айвори, но мужчины не слишком понимают эти нюансы оттенков женских платьев. Изготавливала его одной стригойше к дню рождения, но обойдется она, другое сошью ей. Давай-ка примерим, и если что, то быстро подгоню по тебе.

Мадам Фитц провела меня в примерочную и помогла надеть платье. Когда она зашнуровала корсет и окинула меня взглядом, то едва не прослезилась.

– Какая конфетка. И для кого? Господи, – она сплеснула руками.

– Это просто наряд, – пожала я плечами. – Я ни для кого не наряжаюсь. Так нужно и не более.

Мадам Фитц покачала головой и развернула меня к зеркалу.

– Да какой же стригой такую-то лань пропустит мимо себя? – прошептала она. – Ох, дочка, не было бы беды.

Окинув себя взглядом в отражении, я и сама даже поежилась, понимая, почему мадам Фитц так сказала. Мадам Фитц…ведьма, платья которой творили чудеса и из даже самых невзрачных девушек делали настоящих красавиц. А, если учесть, что я дурнушкой не была, то меня это платье преобразило так, что я совсем себя не узнавала – и так тонкий стан словно стал еще стройнее, плечи на фоне цвета наряда выглядели просто идеально-белоснежными, тугой корсет в сочетании с глубоким декольте, расшитым жемчугом – и моя девичья грудь словно преобразилась, приобретя соблазнительные формы. Длинные волны подола платья, казалось, вырисовывали мои стройные ноги при каждом движении, а откровенный вырез на спине открывал взор к идеальной спине.

– Оно…неповторимо, – прошептала я, не зная, радоваться ли этой красоте или наоборот.