Сказки темного города. Паутина 2. Мертвый волк

Когда она рухнула на землю, захлебываясь кровью и пытаясь зажать рану, главный проговорил, обращаясь к невозмутимо стоящему подле умирающей Вивиан Хатэрворду, кивнув на Мари:

– Ты еще не поимел девку. Давай, мы подождем.

Ведьмак посмотрел на Мари, которая тотчас же еще сильнее сжалась в комочек и закрыла глаза, затем проговорил стальным тоном, переведя взгляд на главного:

– Я предпочитаю быть первым. Но это было твое право, поэтому я воздержусь.

Главный сначала нахмурил брови, потом усмехнулся, проговорив при этом:

– Уважаю. Сам не люблю болтыхаться в болоте, в котором уже побывали другие. Давай, доводи до конца, – кивнул на Вивиан, которая уже смотрела мертвым взглядом на небо. – И по коням. Нужно еще к волкам заехать, выручить деньги за этих девок. А это займет два лишних дня.

Сказав это, он рывком поставил Мари на ноги и потащил в сторону поляны, на которой были привязаны лошади. Хатэрворд же щелкнул пальцами и тело полыхнуло пламенем, затем погасло, оставив нетронутым плоть. Колдовство высшего уровня, я точно это знала. Этим он закрепил свою иллюзию, чтобы никто не смог докопаться до правды. Затем он перевел на меня взгляд и протянул руку. Я же, поняв, что более ничего не сдерживает меня, вскочила на ноги и хотела было бежать, но он рыкнул:

– Хочешь жить? Значит даже не думай убегать или издавать хоть звук. Если не хочешь пройти через то же, через что прошла твоя подруга. Уяснила? – процедил сквозь зубы, рванув меня к себе.

В ответ на это я лишь в ужасе закивала головой, понимая, что все будет как раз так, как он и сказал, если я проявлю непослушание.

Следующие несколько часов мы мчались просто в бешеном темпе через королевский лес. Я сначала сидела на лошади прямо, словно струна, в жутком ужасе боясь откинуться назад и прислониться к везущему меня всаднику, но спустя какое-то время, когда была уже вне себя от страха, боли и изнеможения, все-таки расслабилась и обессиленно прислонилась спиной к сильному телу мужчины, который, казалось, совершенно не знал, что такое усталость. И снова он склонился к моему уху и что-то тихо прошептал, едва-едва коснувшись губами моей кожи, отчего я хотела было дернуться, но лишь погрузилась в какой-то полудрем, интуитивно чувствуя, что могу положиться на силу мужчины и что он не даст мне рухнуть с лошади, даже если я буду крепко спать. Только спать это было громко сказано, ведь действие успокоительного заклинания хоть и притупляло боль, но ужас от прожитого уверенно не отпускал меня, переворачивая все изнутри, особенно когда мой вымученный взгляд падал на серое лицо едущей рядом Мари, губы которой были искусаны в кровь.

Через какое-то время, когда сквозь толстые деревья начали пробиваться лучи восходящего солнца, главный натянул поводья лошади и вздернул руку, приказывая всех остановиться.

– Два часа на отдых. Напоить лошадей, – кивнул на виднеющуюся внизу склона речушку. – И эту привести в порядок, – рывком стащил с лошади застонавшую от боли Мари и толкнул ее ко мне. – Помоги ей.

Я быстро подхватила под руку шатающуюся фигурку подруги и направилась с ней в сторону реки. Мари, сделав пару шагов, застонала и вымученно опустилась на землю, склонив голову и прохрипев:

– Не могу идти.

В этот момент к нам подошел Хатэрворд и словно пушинку подхватил ее на руки. Мари, все еще пребывая в состоянии шока, начала вырываться, но мужчина лишь посмотрел ей в глаза, и она постепенно затихла. Он же быстро зашагал по направлению к журчащей воде. Шмыгнув носом, я засеменила за ним следом, отчего-то пытаясь держаться поближе к нему. Чем это было навеяно, то ли тем, что он не стал насиловать Мари, то ли тем, что пусть и таким кровавым способом, но все же сохранил ей жизнь, то ли бог весть еще чем, но то, что он не такой, как все остальные, я просто кожей чувствовала это.

Спустившись по склону, он осторожно поставил Мари на ноги и проговорил, обращаясь ко мне:

– Помоги ей искупаться. Пусть немного придет в себя.

Я сразу же подошла к подруге. Дождавшись, пока мужчина отойдет в сторону и отвернется, разделась сама и помогла ей стащить платье, затем тоненькую рубашку и повела ее в воду, которая, на удивление, была теплой, словно парное молоко. Зайдя примерно по пояс, набрала в пригоршни воду и вылила ее на спину Мари, которая вздрогнула и, словно очнувшись, посмотрела на меня уже более ясным взглядом. Вытерев нос, она перевела взгляд на свое отражение в воде, и одинокая слеза покатилась по ее щеке.

– Вот тебе и черный цветок, – тихо прошептала она и сделала судорожный взмах рукой, стирая с водной глади свое отражение.