Сказки темного леса

Остановимся подробнее на давшей своему исполнителю имя игре “Бегемотик”. Представьте себе пологий, поросший густою травою берег реки. Метров на пять от берега тянется полоса тины и заросшей речными лопухами воды, и именно в этой зоне и происходит игра. Испытуемый должен изображать веселого, игривого бегемота — обнаженный, с заправленными за уши кувшинками он плещется посреди ряски и тины, попеременно выставляя из воды то мокрую голову, то лоснящийся круп. С берега ему кидают пустую пластиковую бутылку — и он играет ею, ловко подбрасывая из-под воды носом и увлеченно похрюкивая.

Эта игра была назначена нашему испытуемому последней. Великое множество народу на обоих берегах искренне наслаждались, глядя, как он резвится в реке. Даже Эрик, наставник небезызвестной Школы Игрока приходил посмотреть на это зрелище и очень хвалил:

— Да, вот это хорошо. Это развивает мастерство отыгрыша.

Жаль, что впоследствии, когда мы вознесли мастерство отыгрыша на небывалую доселе высоту — в таких играх, как “Болотная Лихорадка” и “Лиловый Шепотун” — Эрик передумал и начал наше общее дело хаять и поносить. Пока же он смотрел на воду вместе со всеми и слова дурного не сказал.

— Готов ли ты к посвящению? — спросил я, а из воды мне (как и было заранее оговорено) ответило довольное хрюканье. — Встань, подними руки над головой и произнеси, чтобы все слышали: “Посвящаюсь”!

— Посвящаюсь, — послушно ответил из реки Бегемотик. Когда он проделал это, я подошел к кромке воды и показал на него пальцем.

— Посмотри на себя, — громко сказал я. — Как ты полагаешь, в кого ты сегодня посвящаешься, голожопый, весь в тине и мерзкой речной плесени? Что скажешь, бутылочный плясун? Бегемотик замер на отмели с вытянутыми вверх руками, силясь сообразить, что пошло не так, и что теперь полагается ответить. Тогда я сбросил в воду предварительно снятые и аккуратно уложенные Бегемотиком на берегу одежду и обувь.

— Нет, ты не попадешь в “средние ролевики”, — объявил ему я. — Вместо этого ты посвящаешься в неуподоблюсь средней руки под именем Бегемотик!

— Да не уподоблюсь вовек! — хором отозвались обитатели нашего берега, и мы вместе стали наблюдать, как дрейфует по течению неуподоблюсь Бегемотик следом за расплывающейся по воде кучей своих вещей.

К вечеру набежавшие облака разошлись. По древесным кронам и заросшей ряской воде ударило багряное солнце, день уходил, полыхая миллионами красок. Но в лесу оставалось много еще чего — готового вспыхнуть жарче, чем июльский закат.

Перед самым закатом на противоположный берег переправилась разведка, сейчас они вернулись и доставили тревожные донесения. Строри и Маклауд, инспектируя прилегающий к мосту обширный лесной массив, увидали одиноко стоящую палатку, совершенно лишенную своих обитателей. Рядом с ней висели на дереве приметные вещи — черный плащ и красная фетровая шляпа, характерные атрибуты волшебника по прозвищу Красная Шапка.

Этот человек уже несколько лет распускал про нас гнуснейшие слухи, но нам до сих пор не удавалось призвать его к ответу. Красная Шапка был один из самых ненавидимых наших врагов, причинивший немало зла своими гнусными наветами. Прячась за чужими спинами, Шапка терзал наше доброе имя копьями слухов и ядовитыми стрелами клеветы, по сию пору оставаясь совершенно неуязвимым. Счеты к нему давно переросли все допустимые пределы, поэтому Маклауд и Строри спрятались в Шапкиной палатке и принялись терпеливо ждать.

Красная Шапка, возвращаясь босой после вечернего купания, меньше всего ожидал увидеть у себя в палатке Маклауда и Строри. Когда он распахнул полог, лицо его отразило целую гамму чувств, а ноги тут же начали свою спасительную работу. Босой и в одних трусах, Красная Шапка сумел оторваться от выкатившегося из палатки Маклауда и уйти в лес.

Поймать его не удалось, но зато кое-что из его имущества попало в плен и было доставлено прямо в наш лагерь. В числе этих вещей оказались колдовской плащ Красной Шапки и шкатулка со звенящими шарами для медитации, покрытыми изображениями дракона и петуха. Эти шары мы до сих пор храним, как память, называя их между собой “Мандыгоновы яйца”. Такое название связано вот с чем.

В прошлом году в Заходском была одна игра, на которой мне и Барину удалось провернуть вот какую занятную шутку. Я подошел к одному дебилу, игравшему колдуна, и говорю ему: “Там, у озера, поселился мандыгон[119], и за вознаграждение я помогу тебе раздобыть яйцо из его кладки. Ты положишь его в навоз, сертификат на который возьмешь у “мастеров”, и тогда из него вылупится мандыгон и будет тебе служить”.

Договорились, и я повел недалекого волшебника к озеру, где всучил ему завернутый в тряпку круглый камень. Чтобы не возникло лишних вопросов, Барин принялся шуметь, продираясь через прибрежные кусты, а я закричал: “Мандыгон нас заметил, бежим!”.