Сказки темного леса

Тогда милицейские чины принялись расспрашивать его об имевших место обстоятельствах — и Алексей не счел нужным что-либо скрывать. Без всяких обиняков он поведал органам следствия, как именно он попал к Строри в квартиру, какие предъявил требования и каким был наш ответ. У слушавших его ментов челюсти отвисли от такой наглости — так, что они поначалу даже не поверили словам Алексея.

— Что, так и сказал: “Стели белье и уебывай?” — спросил один из них. — Прямо вот так и сказал?

— Да, так и сказал, — подтвердил Алексей. Ментам таких “объяснений” показалось более, чем достаточно.

— Так, — сурово объявил дознаватель. — Выйдите все, кроме потерпевших!

Мы вышли в коридор — но через тонкую дверь нам хорошо было слышно, как дознаватель орет на Алексея:

— Врываешься пьяный в чужие квартиры и устраиваешь там хуй знает что! Чего же ты ждал, пидарас?! Какого к себе отношения?! Короче, все обошлось.

На следующий день я прибыл на Мосбан и приступил к своим непосредственным обязанностям — сел на место оперативного дежурного по направлению. Как я уже говорил, мой стол располагался прямо напротив стола дежурного по отделу — что сидел за невысокой стенкой, переходящей на уровне пояса в лист толстого бронестекла. Из-за этого стекла дежурный не мог напрямую делегировать мне свою волю, в случае нужды подавая мне разнообразные знаки. А поводы к этому находились самые разные.

Однажды я увидел, как товарищ капитан машет мне из-за своей загородки. Я не ждал ничего необычного, поэтому только при входе в дежурку заметил, что капитан смотрит на меня как-то не так. Причина этого взгляда открылась мне в самом скором времени.

На столе у дежурного стоял небольшой черно-белый монитор, транслирующий изображение с камеры над входом в отдел. На экране монитора хорошо было видно нашего Крейзи (вид сверху и чуть сбоку), притулившегося перед самыми дверями, возле стены. Воровато оглядываясь по сторонам, Крейзи споро приколачивал косяк из здорового (примерно на полкружки[164]) свертка — вовсе не замечая камеры, расположенной прямо у него над головой.

— Это кто? — строго спросил у меня капитан, и тут же добавил:

— Вы совсем охуели?

— Это наш старший инспектор, курирующий проведение кампании, — отчеканил я, одновременно с этим доставая из кармана фляжку трехзвездочного коньяка и протягивая её капитану. — И он вовсе не охуел, он просто не знает про камеру.

— Так информируйте его! — нервно ответил дежурный, одним движением пальцев скручивая пробку. — А то безобразие получается! Старший инспектор — и не знает про камеру!

Следующий случай вышел далеко не таким безоблачным. На станции Сортировочная есть один шалман, что стоит прямо у спуска с платформы. У него две прозрачных стенки из оргстекла, через которое хорошо видны прибывающие электрички. Хозяин этого шалмана заключил с природоохранной инспекцией в лице наших товарищей следующий договор: кружка пива в обмен на любую ель. Понятно, что это место тут же получило в наших глазах статус ОПОПа (опорного пункта охраны природы), а назначение на это пост получали только самые привилегированные инспектора из ближайшего круга братьев.

Елок через Сортировочную везли очень много. Так что когда прошлая смена, с трудом держась на ногах, грузилась в электричку — свежие инспектора заходили в шалман и спрашивали у хозяина:

— Сколько?

— Сорок шесть кружек, — жизнерадостно отвечал хозяин, глядя в специальный блокнот. — Добро пожаловать на пост!

Однажды ночью инспектора Барин и Строри, не имеющие вследствие собственного распиздяйства не то что удостоверений, но даже значков[165], взялись осуществлять на станции Сортировочная “меры по пресечению ввоза незаконно добытой лесопродукции”. Оба плечистые, среднего роста, на время кампании они даже одевались практически одинаково: в черные джинсы, высоко закатанные над голенищами армейских ботинок и в камуфляжные ватники, которые выписал для нас Благодетель.

Как я уже говорил, никаких документов Строри с Кузьмичом не признавали, считая “всю эту канитель” совершенно ненужной. Работали они так: когда прибывала очередная электричка, братья отставляли в стороны пивные кружки, натягивали на лысые головы черные вязаные шапки и выходили на перрон. Разойдясь по сторонам, они выхватывали из потока пассажиров нарушителей природоохранного законодательства, после чего следовало немногословное:

— Елки на землю, суки! Работает Комитет!

Брошенные нарушителями елки братья стаскивали в шалман — и заколдованный круг повторялся. Но сегодняшней ночью все оказалось не так-то просто. Здоровенный мужик лет сорока, выгрузивший из тамбура омуденные стальные сани с привязанной к ним макушкой роскошной ели, бросать свою добычу не захотел.

— Да кто вы такие? — возмутился он. — Сопляки! У вас даже документов нет, а туда же! Съебите с дороги, ебал я ваш Комитет!