Сказки участкового (СИ)

Честно говоря, даже обидно стало. Нет, конечно, обряжаться в средневековые железяки, идти на какого-то там супостата и кого-то там выручать у меня не было никакого желания, но столь низкая оценка моих бойцовских возможностей задела за живое.

Я критично оглядел "счастливого" соперника.

Мда, что вам сказать? Кроме огромного, объемистого живота никаких других признаков "мощщи" и "мужеской стати" я в нем не разглядел. Ни одна из доброго десятка принесенных слугами кольчуг на это пузо не налезла.

Ха, еще бы, с таким багажом не на честный бой, а на почетен пир хорошо выходить.

Некоторое время заворотный царь с досадой наблюдал за безуспешными попытками придать казначею более или менее воинственный вид, сплюнул почесал затылок, хлопнул себя по лбу и велел "принесть латы, давеча заморским рыцарем оставленные".

Несколько слуг бросились в оружейную, приволокли оттуда кучу всевозможного железа и стали суетиться вокруг будущего непобедимого воителя, цепляя на него словно украшения на новогоднюю елку, самые разнообразные элементы защитного снаряжения. Прошло минут десять, по истечении которых, "храбрец" стал похож на надраенный до блеска пузатый самовар, вместо заварочного чайника почему-то увенчанный плешивой, щекастой, испуганно хлопающей глазами, человеческой головой.

Внимательно обозрев получившееся сооружение, Кощун довольно крякнул и потер руки.

- Ну, такому богатырю и конь нужен богатырский - молвил он, и хлопнув в ладоши провозгласил - эй там! Сивку ему приведите.

Сказано, сделано. Пара седобородых дедков с неожиданной для их возраста прытью метнулись в конюшню и вывели коня. Нет, не так - КОНЯ! Честное слово, я таких только на картинках видел! Высокий, могучий, с гладкой, лоснящейся и какой-то светло-серой шкурой, под которой при каждом движении словно перекатывались стальные жгуты крепких мышц. Вот если бы лошади занимались культуризмом, этот точно был чемпионом, Шварцнегером среди коней, точно говорю.

Обозрев с высоты своего роста собравшихся зевак конь - бодибилдер, жизнерадостно оскалился, озорно подмигнул почему-то сильно побледневшему Митрофанушке и тут же попытался ухватить его зубами за ухо.

Дело оставалось за малым, соединить доблестного рыцаря и боевого коня в единое целое, создать, так сказать, единый, могучий боевой механизм. Произвести эту операцию удалось с помощью перекладины, пары надежных веревок и десятка крепких мужиков - добровольно вызвавшихся помочь.

Весело и азартно ухватившись за концы переброшенных через перекладину веревок, они разом дернули и несчастный казначей, жалобно взвизгнув и лязгнув, взмыл в воздух, где и повис, беспомощно растопырив закованные в латы руки и ноги. Минут пять он так болтался, пока под него подводили упирающегося жеребца, а затем со всем бережением опускали в седло. Перепуганная физиономия скрылась за забралом нахлобученного на голову шлема, и герой отправился навстречу своему подвигу, сопровождаемый ликующими воплями сопровождающей его толпы болельщиков, заранее предвкушающих интересное зрелище.

Надо сказать, что идея личного участия в назревающих боевых действиях так не понравившаяся Митрофанушке, у его коня тоже особого понимания не вызвала. Судя по всему, борьба на любовном фронте, прельщала жеребца куда больше. Все время пока его готовили к смертному бою, этот непранокопытный ловелас, самым наглым образом строил глазки Митричевой кобыле. "Дама" не оставалась безучастной к знакам внимания столь блестящего кавалера. Она фыркала, хлопала ресницами, переступала с ноги на ногу и интенсивно крутила крупом, в общем делала все, что делает женщина, пытающаяся завлечь в свои сети понравившегося ей мужчину.

Увы, два престарелых конюха, ведущих ее избранника под уздцы, были неумолимы. Сопровождаемые толпой обывателей, они вывели коня вместе с громоздящимся на его спине сооружением за городские ворота и только там отпустили. Увидев, что объект ее воздыханий скрылся из вида, раздосадованная кобыла обиженно заржала, и этот отчаянный призыв не остался неуслышанным. Уныло бредущий навстречу геройскому подвигу Сивка вдруг встал на дыбы, развернулся и во всю прыть помчался обратно, задорно взбрыкивая задом и весело погромыхивая по кочкам, вылетевшим из седла Митрофаном. Спасающиеся из-под конских копыт зеваки, как зайцы резво порскнули в разные стороны. Рассевшись на деревьях и заборах, они оттуда, испуганными и сердитыми воплями, приветствовали возвращение героя.

В общем, когда взбеленившегося жеребца, наконец, удалось отловить, несчастный казначей в измятых, изломанных и запыленных доспехах надпоминал самовар, перееханный танком. Раздосадованный Кощун даже не стал дожидаться, когда потерпевшего выковыряют из-под груды металлолома. Он в очередной раз плюнул, замысловато выругался, и безнадежно махнув рукой, печально удалился восвояси, сопровождаемый толпой придворных.