Сказки В. Гауфа

Духи тьмы и духи света,
Духи скрытые в волнах,
Духи огненной пучины,
Духи, спящие в скалах!
Все смиритесь.
Преклонитесь.
Повелитель ваш Аллах!

Надо сознаться, что я не слишком верил в силу заклинания, и у меня волосы стали дыбом, когда вдруг распахнулась дверь и на пороге показался тот рослый мужчина, что стоял пригвожденный к мачте. У него и теперь торчал гвоздь во лбу, но меч был вложен в ножны. За ним шел другой, в более скромной одежде; я его тоже видел среди трупов. Капитан — это несомненно был капитан — был очень бледен; большая черная борода окаймляла его лицо, глаза беспокойно блуждали по сторонам. Нам легко было рассмотреть его, когда он проходил мимо нашей двери; он же, казалось, даже не заметил ее. Оба сели за стол посреди каюты и заговорили громко, почти крича, на незнакомом языке. Голоса звучали все громче и резче, наконец, капитан так ударил кулаком по столу, что все в комнате задребезжало. Другой с диким смехом вскочил и кивнул капитану следовать за ним. Тот выхватил саблю из ножен и бросился из каюты. Мы вздохнули свободнее, когда они исчезли. Но на этом не суждено еще было кончиться тревоге. Все шумнее и шумнее становилось на палубе. Слышно было, как там бегали и кричали, смеялись и вопили. Наконец, поднялся такой действительно адский шум, что нам казалось, что вся палуба со всеми снастями рушится на нас; звенело оружие, дикие крики, стоны — потом разом все смолкло. Когда, много спустя мы решились выйти из своей засады, все было по-прежнему. Все лежали в прежнем положении, все были тверды как дерево.

Так продолжалось несколько дней. Корабль все шел к востоку, где по нашим расчетам приходилась земля, но, хотя днем он, и подвигался, на нисколько миль, ночью он, по-видимому, шел настолько же назад: мы всегда оказывались к утру на том же месте, где стояли с вечера. Другого объяснения не было, кроме того, что ночью мертвецы на всех парусах гнали обратно. Мы решили этому воспротивиться и употребить то же средство, как на дверях каюты. Мы написали на кусках пергамента имя пророка и дедовское заклинание, и привязали их к мачтам вкруг сложенных парусов. С тревогою ждали мы в своей каморке, что дальше будет. Возня на палубе продолжала неистовствовать, но на утро паруса оказались в том виде, как мы их оставили. Днем мы натянули столько парусов, сколько требовалось для спокойного хода, и дней в пять прошли порядочное пространство.

Наконец, на шестой день вдали показалась земля и мы воздали хвалу Аллаху и его пророку за чудесное спасение. Этот день и следующую ночь мы шли вдоль берега, а на седьмые сутки увидели вдали какой-то город. Мы спустили якорь, не без труда, конечно, и корабль встал. На палубе нашлась лодочка; мы ее отцепили, сели в нее и, что было силы, стали грести к городу. Через полчаса мы уже были на берегу. Оказалось, что это какой-то индийский город, недалеко от той местности, куда я первоначально отправлялся. Мы зашли в караван-сарай и освежились там немного. Там я осторожно расспросил, нет ли в городе какого-нибудь умного и знающего человека, сведущего сколько-нибудь в колдовстве. Мне указали на одного старика. Он жил в отдаленной улице, в невзрачном домике. Я постучался; меня впустили. Я спросил старика Мулея. Ко мне вышел старичок с седою бородою и длинным носом и спросил, что мне требуется. Я рассказал ему свои приключения и спросил его совета, что мне делать с мертвецами и как снять их с корабля. Он отвечал, что, вероятно, люди эти за какой-нибудь важный проступок заколдованы на воде, но что вероятно чары рушатся, если вынести их на берег. Только для этого, полагал он, придется вынуть их вместе с досками, на которых они лежат. Он считал также, что мне по всем правам принадлежит корабль и все, что там найдется; просил лишь уделить ему хоть небольшой подарок, а он даст мне своих невольников, чтоб помочь убрать трупы. Мы отправились на корабль, забрали с собою пять невольников с топорами и пилами, и принялись за работу. Мулей очень одобрил счастливую мысль закрепить паруса заклинанием, так как без этого мы бы никогда не достигли берега.

Было еще довольно рано, когда мы взошли на корабль, и через час уже четверо трупов лежали в лодке. Два невольника повезли их на берег. Они потом рассказывали, что мертвецы избавили их от труда погребения, так как рассыпались в прах при первом прикосновении с землею. Мы усердно продолжали свое дело и к вечеру палуба очистилась. Оставался лишь один капитан. С ним мы положительно не знали что делать. Мы все поочередно пытались вытащить гвоздь, но он не поддавался ни на волос. Не рубить же было мачту, чтоб везти его с нею на берег! Тут помог нам Мулей. Он велел привезти с берега горшок земли, затем произнес нисколько слов и бросил щепотку земли на голову мертвеца. Тот тотчас открыл глаза, вздохнул полною грудью и рана на лбу его стала сочиться кровью. Мы уж без труда вынули гвоздь и раненый упал на руки невольника.