Там: так и так всегда дожди.
Горели, ночью освещая,
Брусчатку улиц фонари.
Бежал по Утру горожанин,
И вечером, опять бежал.
И вроде что-то где-то делал,
Но что – с трудом соображал.
Зачем? Ковали Миром Счастье.
А Счастье было в чужой власти.
Сидело Курицей Большой
В огромной клетке золотой.
И город потихоньку встал.
Ведь деревенька тоже встала.
МолОчку, хлебушек, винцо…
Уже запасов не хватало.
Тогда взялись соображать,
Как катастрофы избежать?
Что делать то, и как же быть?
Как им без счастия прожить?
6
Ну, а оно сидело в клетке,
Меж скал, в пещере, при огнях.
Сидело тихо и смотрело
На двух злодеев, в полутьмах.
– Какая –то она другая.
Мы ту украли-то?
– Не знаю. Ту, что летела,
Ту поймали.
– А вдруг, была еще другая?
Ты меня хочешь?
– Не сейчас.
– Тогда всё точно, что не та.
И что теперь мы будем делать?
– Да помолчи ты, Суета!
Пускай сначала чуть обсохнет.
Может тогда в себя придёт.
-Да! Как её я понимаю.
Глядит и думает: «Урод!»
– Кто? Я – урод?
– А кто? Не я же.
Ты ж ей дубинкой приложил…
– А что мне оставалось делать?
Я, как решили, сторожил,
Пока очнётся от снотворных,
Да видно столько мало ей.
Вот и пришлось её бабахнуть
По темечку.
-Смотри скорей.
На нас она глазами смотрит.
И вроде, видит. Здравствуй, птичка!
Ты жить здесь будешь от сегодня,
Так что веди себя прилично.
Мы будем, там… тебя кормить,
Поить… Он – убирать.
– Я убирать за ней не буду.
Желудок слабый.
– Хватит врать.
Ты вонь, такую напускал,
Свои задачи воплощая,
Что приходилось затыкать
Нос и глаза. И я молчала.
А тут, простите, но – желудок!
Я убирать за ней не буду.
Лепёшки – с целое ведро.
Мне и поднять то не под силу.
– Ты думала, о чём просила,
Чтобы тебе её словить?
-Да. Я признаюсь, что просила.
Но, не уборщицей ей быть.
Я не хочу.
– А я не буду.
– Давай монетку вверх подбросим.
Ты же учёный, вот и думай!
Но сор мы из избы выносим.
Однако так, чтоб не узнали.
– Давай оставим до поры.
Придумаю я агрегат.
И мы из этих вот лепешек,
Еще налепим виноград.
Или какой-нибудь там… крем.
Ну, для лица, для рук и ног,
Для кожи всякой. В том числе,
Для мебели и для сапог.
– Вот это славно! Трам-пам-пам.
Теперь осталось прояснить,
А ту ли птицу мы поймали,
Кого нам удалось словить?
Та – прям, царицею была,
А эта, как большой цыплёнок,
К тому же, мокрый. Ну, дела!
***
Пока они вот так болтали,
А птица в разум приходила,
Огни тихонько стали гаснуть.
– Огням добавить нужно силы, -
Злодей поднёс к полену спичку.
Сильнее вспыхнули костры.
Тут из углов сырой пещеры,
Полезли синие цветы.
– Та птица, я её узнала.
А ну, поддай огня ещё.
Смотри, как будто одеялом,
Окутано в пещере всё.
Эй, птичка, одари нас Счастьем!
Как можешь ты. Как в прошлый раз.
Молчишь? А зря. Тебе придётся.
Не можем мы принять отказ.
***
Так день закончился плохой.
Назавтра новый день наступит.
Каким он будет, мы не знаем -
Вершат на небе наши судьбы.
***
Настало утро.
– Борода!?
-???
– Твоя из рыжей синей стала!
Возможно, это и красиво,
Но бороды мне точно мало.
– А у тебя какие ноги! Как синька.
Даже сквозь чулки.
Ха-ха-ха-ха, вот это номер!
Ты ацетоном их потри.)))
– Ну ты – осёл!
– А ты – лохушка! Ну, всё -
Достала ты, подружка!
Я дальше буду жить один.
Я женщин раньше не любил.
– Вот гад какой. Все мои годы
Ты в самом цвете загубил!
Раз так, то я сама решаю,
Здесь и при птице обещаю
Весь род мужской отвергну.
Пусть, хоть какой мужчина будет,
Хоть – Принц – я не куплюсь!
***
Так вот, ругаясь, разбежались.
У них история другая.
А наша сказка всё о птице,
Что Счастье, Свет и Красоту
С собой несла. Теперь – сидит,
Сама себе на мир дивится.
"За что, зачем и почему?", -
Не сложит в птичкином уме.
Огни погасли. Думы те
Она решала в темноте.
7
Снаружи морось, сплин и спад.
И этому никто не рад.
Жил в городе прекрасный пекарь.
Не булочки он пёк – отпад!
Он с первым лучиком вставал,
Работу в руки забирал.
Жена при этом помогала,
И он ничуть не уставал.
Как славны были пирожки!
Затейливы их завитушки,
И каравай, из печки прямо,
Чтоб отломить кусок горбушки,
Хрустящей, ароматно-хлебной,
Любил с младенчества поры.
При виде утреннего хлеба,
Мельчали все вокруг дары,
С мукой настали перебои,
Потом её совсем не стало.
И перестал месить он тесто.
И есть, желание пропало.
Сейчас без денег не прожить.
Работать стал: «продай-купи».
Не стал он как другие ныть.
Но вспоминал про пироги.
Ну что бы мог продать – не знал.
С пекарней не желал расстаться.
А так, как холод утверждался,
В горах он хворост собирал.
Так в горы дальние забрёл,
И там пещеру с Синей птицей.
И клеткой золотой нашел.
Подумал:
– Если распилить,
Сумел бы я обогатиться.
Семью поднять, вновь хлеб месить.
Раз счастью мне дано свалиться!
Пекарню не одну построить.
О бедности совсем забыть,
Оставить за порогом горе,
И в ус не дуть, и не тужить.
И распилил, и прутья вывез,
О птице Синей позабыл.
Когда тут помнить? Груз тяжёлый.
Потратил он немало сил.
Но то богатство было – Зло,
И счастья в дом не принесло.
Он в радости пожил недолго.
Друзья завистниками стали.
Его заметив на прогулке,
Во след шипели и шептали:
«Из теста в князи, боже ж мой».
И пекарь сделался больной.
Так поболел дней пару… пять…
Да и собрался помирать.
Но Жены всем не зря даны.
И ключ от Счастья – у жены.
Супруга скорбь не стала ждать,
А стала все соображать.