Сказки века джаза

– Дороти, – ответил молодой человек, – подарки нужно ценить по их сути. За эту коробку я выложил деньги, которые достаются мне так тяжело.

– Как же, тяжело достаются! – презрительно рассмеялась Дороти. – Ты лучше всех знаешь, что за всю свою жизнь не заработал ни цента. Гольф и танцы – вот и все твои занятия. Да ведь ты не умеешь даже тратить деньги, чего уж говорить о заработке!

– Моя дорогая Дороти, в прошлом месяце я преуспел в опустошении нескольких тщательно сберегавшихся до того момента счетов, о чем ты сможешь узнать в подробностях от моего отца.

– Это не трата денег. Это мотовство! Не думаю, что у тебя получится правильно раздать хотя бы двадцать пять долларов, даже если от этого будет зависеть твоя жизнь.

– Но с какой стати, – возразил Гарри, – я должен расставаться с моими кровными двадцатью пятью долларами?

– Потому что, – объяснила Дороти, – это будет по-настоящему хороший поступок. То, что ты записываешь на счет своего папочки и присылаешь мне, не имеет никакой ценности по сравнению с помощью нуждающимся, которых ты вовсе не знаешь.

– Да ведь любой может раздать деньги! – не сдавался Гарри.

– Ну что ж, – ответила Дороти. – Давай проверим, можешь ли ты. Я не верю, что у тебя получится расстаться с двадцатью пятью долларами за вечер, даже если ты очень постараешься.

– Конечно, у меня получится!

– Возьми и попробуй! – И Дороти, бросившись в холл, схватила его пальто и шляпу и тут же всучила их ему. – Сейчас пятнадцать минут девятого. Приходи к десяти.

– Но… – Гарри от удивления разинул рот.

Дороти постепенно оттесняла его к двери.

– Сколько у тебя денег? – спросила она.

Гарри задумчиво засунул руку в карман и пересчитал добычу:

– Ровно двадцать пять долларов и пять центов.

– Замечательно! Теперь слушай условия. Ты выходишь на улицу и раздаешь эти деньги любым незнакомым тебе людям. Каждому можно дать не больше двух долларов. Возвращайся сюда к десяти часам, и чтобы в твоих карманах было не больше пяти центов!

– Но эти двадцать пять долларов нужны мне самому, – заявил Гарри, все еще сопротивляясь движению в сторону двери.

– Гарри! – мило нахмурилась Дороти. – Я удивлена!

И в тот же миг дверь со стуком захлопнулась прямо у него перед носом.

– Я думаю, – пробормотал Гарри, – что это весьма странный поступок!

Он спустился по ступенькам и нерешительно остановился.

«И что теперь? – подумал он. – Куда идти?»

На мгновение он замешкался и, приняв решение, направился в сторону Бродвея. К тому моменту, когда он увидел приближавшегося к нему человека в цилиндре, он прошел почти полквартала. Гарри остановился. Затем собрался с духом и, сделав шаг по направлению к мужчине, издал неопределенное бульканье, которое должно было сойти за любезный смешок, и громко заголосил:

– Счастливого Рождества, друг!

– И вам того же, – ответил владелец цилиндра и собрался было пойти дальше своей дорогой, но Гарри не мог позволить себя отвергнуть.

– Мой добрый друг! – Он откашлялся. – Не хочешь ли ты, чтобы я дал тебе немного денег?

– Чего? – пронзительно вскрикнул человек.

– Вы можете нуждаться в деньгах, знаете ли, чтобы… ну, купить детям… э-э… тряпичную куклу, – блестяще закончил он.

В следующий момент его шляпа отправилась в плавание по придорожной канаве; к тому моменту, когда он ее оттуда выловил, человек успел уйти довольно далеко.

– Пять минут потеряно, – пробормотал полный ярости в адрес Дороти Гарри, продолжая путь.

Со следующим встречным он решил применить другой метод. Он будет более вежлив и обходителен.

На горизонте показалась пара – молодая дама и ее спутник. Гарри неуверенно замер на дороге и, сняв шляпу, обратился к ним:

– Поскольку наступает, знаете ли, Рождество и все дарят – э-э… подарки, я…

– Дайте ему доллар, Билли, и пойдемте дальше, – сказала молодая дама.

Билли послушно сунул доллар в руку Гарри, и в этот момент девушка издала изумленный возглас.

– Вот это да, это же Гарри Тальбот! – воскликнула она. – Побирается!

Но Гарри уже ничего не слышал. Едва осознав, что они с девушкой знакомы, он развернулся и стрелой полетел по улице, проклиная собственное безрассудство, позволившее ему ввязаться в это дело.

Он достиг Бродвея и сбавил шаг. Прогуливаясь по ярко освещенной оживленной улице, он решил раздать деньги уличным оборванцам, которых однажды здесь видел. Вокруг царила предпраздничная суета.

Повсюду толпились люди, наслаждавшиеся аттракционом собственной щедрости. Гарри, бесцельно болтавшийся рядом с ними, чувствовал себя не на месте. Он привык находиться в центре внимания, привык к поклонам и приветствиям магазинных клерков, но здесь с ним никто не заговаривал, а один – или даже двое? – имели наглость ему улыбнуться и пожелать счастливого Рождества, как равному! Нервничая, он попытался заговорить с проходившим мимо мальчиком:

– Послушай, мальчик, я хочу дать тебе немного денег.

– Не надо, – поборол искушение мальчик, – не нужно мне ваших денег!