Сказки века джаза

Она посмотрела на часы и увидела, что было три часа дня. Скотт Кимберли должен был уже позвонить или по крайней мере оставить ей записку. Но он, конечно, мог быть занят – мог быть в клубе, неуверенно подумала она, или мог покупать новый галстук… Он наверняка позвонит в четыре!

Янси прекрасно знала, что ей нужно действовать быстро. Она подсчитала, что сто пятьдесят долларов при условии их разумной траты могут обеспечить ее существование в течение двух недель, но не более того. Призрак неудачи, страх, что по окончании этого срока она окажется без друзей и без гроша в кармане, еще не начал беспокоить ее.

Уже не в первый раз она для развлечения, или чтобы получить желанное приглашение, или просто из любопытства обдуманно пленяла мужчину, но впервые вся ее жизнь полностью зависела от исхода этого дела и впервые на нее давили нужда и отчаяние.

Ее самыми сильными козырями всегда были ее происхождение и воспитание; всем своим поклонникам она казалась популярной, желанной и счастливой. Именно такое впечатление она и должна была создать теперь – и практически из ничего. Скотту нужно было каким-то образом дать понять, что добрая половина Нью-Йорка находится у ее ног.

В четыре часа она пошла к Парк-авеню, где светило солнце; февральский день был свеж и пах весной, а улицу, излучая белизну, наполняли высокие дома ее мечты. Здесь она должна жить, имея расписание удовольствий на каждый день. В этих нарядных, «без-приглашения-не-входить», магазинах она должна бывать каждое утро, покупая все больше и больше, беззаботно и без всяких мыслей о дороговизне; в этих ресторанах она должна завтракать в полдень в компании других модно одетых дам, излучая аромат орхидей или же держа миниатюрный померанец в своих ухоженных руках.

Летом… ну, что ж, она будет уезжать в свой безупречный домик в Такседо, стоящий на недосягаемой высоте, откуда она и будет спускаться, чтобы посещать мир приемов и балов, скачек и поло. В перерывах между таймами игроки будут собираться вокруг нее, все в белых шлемах и костюмах, у всех – обожание во взорах, и, когда она в вихре удовольствий будет мчаться к какому-нибудь новому наслаждению, за ней будет следить множество бессильно ревнивых женских глаз.

Каждые пару лет они будут, разумеется, ездить за границу. Она начала строить планы типичного года: несколько месяцев провести здесь, несколько – там, до тех пор пока она и Скотт Кимберли, скорее всего, не станут слишком хорошо знать все эти места, перемещаясь вместе с малейшими колебаниями барометра моды из деревни в город, от пальм к соснам.

У нее было две недели, не более, чтобы занять место в обществе. В экстазе решительности она высоко подняла голову и посмотрела на самый большой белый небоскреб.

«Это будет восхитительно!» – подумала она.

Практически впервые в жизни слова, выражавшие блеснувшую в ее глазах веру в чудо, не прозвучали преувеличением.

VIII

Около пяти она торопливо вернулась в отель и лихорадочно осведомилась у стойки, не звонил ли ей кто-нибудь по телефону? К ее глубокому разочарованию, для нее сообщений не было… А через минуту в номере зазвонил телефон.

– Это Скотт Кимберли!

В ее сердце громко прозвучал призыв к битве.

– О, привет!

Ее тон подразумевал, что она уже почти забыла, кто это такой. Она говорила не холодно, но преувеличенно вежливо.

Ответив на неизбежный вопрос о том, как она доехала, она внезапно покраснела. Ведь прямо сейчас, из олицетворения всех богачей и вожделенных удовольствий, перед ней, пусть и по телефону, материализовался мужской голос, и ее уверенность в своих силах удвоилась. Голоса мужчин всегда оставались голосами мужчин. Ими можно было управлять, из них можно было извлекать поющие слоги, которые потом, по здравом рассуждении, не получали никакого логического объяснения у тех, кто эти слоги произносил. Голоса мужчин могли по ее желанию наполняться печалью, нежностью или отчаянием. Она почувствовала надежду. Мягкая глина была готова и ждала лишь прикосновения ее рук.

– Давай поужинаем сегодня вечером? – предложил Скотт.

Ну-у-у, только не сегодня, подумала она, сегодня пусть он лучше о ней помечтает.

– Сегодня я, кажется, не смогу, – ответила она. – Я приглашена на ужин и в театр. Очень жаль. – Но в ее голосе не было сожаления; голос звучал всего лишь вежливо. Затем, как будто ей в голову только что пришла удачная мысль, как она может выкроить из своего плотного графика свиданий немного времени и для него: – Послушай… А не мог бы ты зайти ко мне на чай прямо сейчас?

Да, он сейчас же приедет! Он играет в сквош и приедет сразу же, как только закончит игру. Янси положила трубку и с молчаливой готовностью к бою повернулась к зеркалу – от напряжения она даже не смогла улыбнуться.

Она критично рассмотрела свои блестящие глаза и матовые волосы. Затем она достала из чемодана сиреневое платье и начала одеваться.

Прежде чем она соизволила спуститься, она заставила его прождать в холле отеля целых семь минут, а затем подошла к нему с дружеской, ленивой улыбкой.