Сказки востока, или Курорт разбитых сердец

– Лен, и с чего мне такой комплимент?

– С того, что это так и есть. С тобой всю жизнь знакомились, пытались завоевать, постоянно звали замуж, а ты меняла их, как перчатки. И остановилась ты только на олигаторе. Очень грамотно. Если бы у меня был подобный выбор, я бы тоже предпочла простому смертному олигатора. Знаешь, а мне из всех твоих мужиков больше всего Виктор нравился. Уж как он тебя любил, и я уверена, что и сейчас любит.

– Насчёт того, что сейчас любит, сомневаюсь, а что любил, было дело.

Я закрыла глаза и предалась воспоминаниям о моём бывшем возлюбленном. Виктор внёс в мою жизнь новые краски. Он показал, как можно любить и прощать. Господи, сколько же крови я ему попила. А он всё терпел, сносил все мои выходки и ничего не требовал взамен. А однажды я поняла, что он слишком хорош для меня… Точнее, мне стало с ним скучно. Я всегда относилась к нему как к покорённой вершине, а мне так хотелось всё новых побед и высот. Я очень хорошо помню тот момент, когда сказала ему, что между нами всё кончено. Мне было тяжело говорить ему об этом, и мой голос предательски дрожал. Я чувствовала себя очень сильно перед ним виноватой. Но, к счастью, Виктор поступил по-мужски. Он не устраивал ужасных сцен и скандалов, а просто пристально посмотрел мне в глаза и спросил:

– Вероника, ты уверена?

– В чём? – не сразу поняла я его вопрос.

– В том, что ты хочешь расстаться?

– Ну, если говорю, значит уверена.

– Раз так, мне остаётся только тебя отпустить. Если ты нашла другого, то я очень хочу, чтобы ты была с ним счастлива. Если нет, то я желаю тебе найти того, кому бы ты никогда не произнесла подобных слов. Я всегда знал, что ты меня не любишь, но я искренне надеялся, что вызову в тебе это чувство. Извини, не получилось.

Вот так, собственно, мы и расстались. Сначала я испытала значительное облегчение от того, что всё прошло так гладко, но потом мне показалось, что я потеряла что-то очень важное, и это важное я не оценила…

Когда вернулся турок, мы попросили не закрывать подвальную дверь, чтобы хоть немного поступал свежий воздух, ссылаясь на сердце. Но он проигнорировал нашу просьбу, вновь назвав нас Наташами и русскими проститутками.

Этой ночью Ленка так сильно стонала и просила сердечных капель, что я испугалась за её состояние и стала громко кричать и звать на помощь:

– Эй, кто там наверху?! У вас есть совесть или нет?! Тут девушка умирает! У неё сердечный приступ!!! Гады, изверги, сволочи!!!

Но на мои крики никто не реагировал… В надежде быть услышанной, я не прекращала орать и стучать по бетонному полу.

– Лен, ты как?

– Плохо, – стонала она, вселяя в меня ещё больший страх.

– Скорее всего, наверху не слышат. Вот если бы можно было добраться до двери и начать стучать по ней… Но цепь короткая.

Я ползла, пока цепь с болью не стянула шею, вытянула руку, но это не принесло ощутимого результата. До двери оставалось метра два, не меньше.

– Эх, если бы можно было перерезать цепь… Если бы у нас была какая-нибудь пилка для металла. Ленка, ты только не молчи. Ты со мной разговаривай. Я должна знать, что ты у меня живая.

– Вероника, мне кажется, что это всё, – совсем тихо произнесла Ленка, повергнув меня в шок.

– Что значит всё? Ну, мать, ты даёшь. Тут просто очень душно. Скорее всего, у тебя кратковременный приступ. Сейчас всё пройдёт. Попей побольше воды или вылей её себе на голову, чтобы хоть немного освежиться и стало легче дышать.

– Вероника, какой смысл, вода же тёплая.

– Действительно, Лена, и почему эта скотина не может принести нам холодной воды? Неужели тяжело поставить бутылку в холодильник? Хотя, если так разобраться, зачем ему это нужно? Нас здесь с тобой держат столько времени, а он нам, кроме хлеба, ничего не приносил. Неужели он не понимает, что мы так загнёмся?

– Мне кажется, он только этого и ждёт, – прошептала подруга. – Думает, уж пусть лучше своей смертью умрут, чем грех на душу брать.

– А вот мне кажется, что живые мы ему нужны намного больше, чем мёртвые. Леночка, я только тебя прошу, не падай духом. Скажи, где сейчас у тебя болит?

– Сердце.

– Тебе тяжело дышать?

– Мне кажется, будто кто-то всадил в него кинжал. Такая острая, раздирающая боль, словно сердце рубят на множество мелких кусочков. Ты же знаешь, как болят зубы.

– Конечно, знаю.

– Так вот, это то же самое. Сильная зубная боль, только она в сердце.

– Ой, да ты открыла новое выражение «зубная боль в сердце».

Старясь хоть немного отвлечь Ленку от тяжких мыслей, я принялась разговаривать с ней на отвлечённые темы.