Сказки времен Империи

Стебликов заказал бутылку водки и скромную закуску. Они выпили, и Алекс начал свой рассказ. Брат слушал молча, все более мрачнея. Почему-то история Алекса не смешила его, хотя сам Стебликов находил в ней массу потешных моментов. Когда Стебликов закончил, брат опрокинул рюмку и покачал головой.

— Скажи спасибо, Леха, что тебя за жопу не взяли.

— Кто? — испугался Стебликов.

— Ты думаешь, они сами по Союзу разъезжают? Есть люди, — туманно объяснил брат.

— Но за что, Миша?

— За что? — брат усмехнулся и налил еще.

Они помолчали. Гремел на эстраде оркестр, начались танцы. Ресторанные девицы за соседним столиком скучающе поводили глазами, глядя сквозь братьев. Их как бы не существовало для ресторанных девиц.

— А как ты думаешь, Мишка, можно узнать, где она тут живет? — спросил Алекс.

— Не вздумай, слышишь! Выбрось из головы! Допрыгаешься, — жестко сказал брат.

Но Стебликову мысль засела. Он был человеком тихим, но твердым. Брат завел разговор о чем-то другом. Как видно, он не хотел возвращаться к ночной истории. Стебликова это задело. «Да что я плохого сделал?» — подумал он обиженно.

Дождавшись, когда брат вышел в туалет, Стебликов решительно двинулся из ресторана на второй этаж, где находилось бюро распределения иностранцев. В холле, выходящем окнами на набережную, было сумрачно и пустынно. Стебликов подошел к стойке. Девушка в форменной одежде подняла к нему голову.

— Скажите, пожалуйста, мне необходимо узнать, в каком номере остановилась Барбара Мерфи? — вежливо спросил он.

Девушка поглядела на него скучающим взглядом.

— Такие сведения мы предоставляем только по предъявлении документа, — сказала она.

Стебликов, не задумываясь, выложил перед ней паспорт. Она поглядела на Алекса уже с интересом и принялась листать паспорт. Стебликов ждал. Наконец паспорт вернулся к нему.

— К сожалению, такая у нас не значится. Вы, вероятно, ошиблись.

— Что ж… — вздохнул он и отошел от стойки.

Он еще раз оглядел пустынный холл, понимая, что чудес не бывает, но тут швейцар отворил дверь и с улицы в холл вошла группа иностранцев. Среди них была Барбара в белой шубке.

Если бы Стебликов смотрел фильм с таким сюжетом, то в этом месте он, вероятно, усмехнулся бы нелепой натяжке сценариста. Но перед ним была жизнь, и в этой жизни Барбара в белой шубке, вопреки всем законам вероятности, вопреки всему на свете, шла к нему по мраморному полу гостиницы. Стебликов даже не удивился. Именно так и должно было быть.

Не доходя нескольких шагов, Барбара узнала его и вдруг бросилась бегом навстречу. С криком «Алекс!» она повисла у него на шее, а он обнял ее мягкую шубку, растроганно шепча «Барбара…»

Американцы оторопели.

А Стебликов, пользуясь их растерянностью, проворно сбросил с плеч Барбары шубку, кинул ее на руку и потянул другой рукою Барбару за собой.

— Пойдем, пойдем отсюда…

Она двинулась за ним легко, не раздумывая, словно дело происходило где-нибудь в Монте-Карло. Стебликов был счастлив. Он спустился с американкой в ресторан, ведя ее чуть впереди и ощущая на себе взгляды.

На столике, покинутом Стебликовым, стояли недопитая бутылка водки и селедка с картошкой. Брат куда-то исчез. Стебликов усадил Барбару на место брата, и они принялись что-то говорить одновременно, не понимая и понимая друг друга, писать адреса на салфетках, в общем вели себя не совсем обычно.

Девицы за соседним столиком напряглись, во все глаза смотрели на них. Одной из них удалось поймать на себе рассеянный взгляд Алекса, и она заискивающе спросила:

— Штатница?

Алекс кивнул небрежно: чего там, обычное дало.

Мимо столика прошелся официант. Скосив глаза на Алекса, он произнес свистящим шепотом:

— Секут.

— Кто? — поднял голову Алекс.

— Есть люди, — сказал официант словами брата.

Алекс осмотрелся. Вокруг сидели обычные посетители, пили, ели, смеялись… Барбара почувствовала его тревогу, заглянула в глаза. Он понял, что она впервые задумалась о происходящем.

— Знаешь что, пойдем отсюда, — сказал он решительно, подхватывая шубку со спинки стула. — Прогуляемся, воздухом подышим…

Они вышли в гардероб. Старик гардеробщик, подавая пальто, внимательно посмотрел на Стебликова. Тот и сам уже чувствовал тревогу и страх и сердился на себя за них, боясь уронить достоинство, потерять самоуважение, а потому застегивал пуговицы на пальто с подчеркнутой медлительностью.

Барбара нервничала.

Он понял, что она испугана не только его посеревшим лицом, но и предстоящей прогулкой по ночному неизвестному городу в чужой далекой стране.

— Не бойся. Мы погуляем, и я провожу тебя обратно, — сказал он спокойно, наклоняясь к ней.

Она поняла.

Они вышли из ресторана и пошли к Литейному мосту. Там спустились под мост и остановились над невским льдом, который топорщился под ними в нескольких метрах. Только здесь они прижались друг к другу, вновь ощутив ту дрожь, что испытали несколько дней назад.

— Ай лав ю, ай лав ю… — шептала она, и Алекс отнюдь не находил эти слова банальными, как если бы дело происходило в кино.

Она раскрыла сумку, и Алекс вновь удивился ее предусмотрительности. В сумке была бутылка розового советского шампанского.