Сказки врут!

Из разноцветной ворочающейся кучи вдруг выскочил кто‑то и с жутким воем бросился ко мне. К несчастью для Михаила (а это оказался он), рефлексы меня не подвели, и едва вырвавшийся из потасовки Фирсов был возвращён на поле боя ударом ноги. Мае–гери, однако. Полгода в секции каратэ.

Видимо, воспоминания о пацанском детстве придали уверенности, и я смогла отлепиться от потрескавшейся штукатурки. На глаза мне попалась длинная отполированная палка, черенок от лопаты или ещё что‑то в этом роде, и, вооружившись этой дровенякой, я кинулась на помощь товарищам. Не била, скорее — расталкивала людей. Толку от этого было немного, и «зомби» всё так же рвались в бой, но злополучный Мишаня успел отползти на карачках и скрыться в сарае. Поняв, что впустую трачу силы, стала лупить нападавших по ногам. Это было более эффективно: они спотыкались, сбивались с шага и меняли направление. С нескольких ударов удалось завалить потрёпанного мужичка с харизмой записного пропойцы. И тут же сама его пожалела. Наконец‑то дошло, почему дерётся в полсилы Сокол: это же люди! Обычные люди, и вся их вина в том, что они живут тут поблизости…

Воспользовавшись моим смятением, невиновные люди сбили меня с ног. Хорошо, что тут не было асфальта, но утрамбованной земли, о которую я стукнулась затылком, хватило, чтобы в глазах потемнело. Болезненный удар носком ботинка в живот избавил от остатков гуманизма, но было поздно: чьи‑то пальцы вцепились в щиколотки, и меня поволокли по заросшему травою двору. В ответ на попытку лягнуться последовал пинок, и, перестав корчить из себя героиню, я завизжала что было мочи.

Сразу же вслед за этим раздались выстрелы. Один, второй, третий…

Бабка в цветастом платке и молодой прыщавый парень, за ноги тащившие меня к воротам, остановились и обернулись на звук. Значит, не все чувства у них отключены.

— Хватит игр, — громко произнёс Сокол.

Вывернув голову, я увидела его, стоящего посреди застывших селян с пистолетом в поднятой руке.

— Правильно, — поддержал Серый, — вали их.

— Вали их, — насмешливо повторил возвышающийся надо мной усатый мужчина в тельняшке. Снизу мне плохо было видно его лицо, но поклясться могла бы, что, за исключением оживших глаз и шевелящихся губ, оно являло собой застывшую маску. — Давай, перестреляй тут всех.

— Зачем всех? — тёмный направил оружие на Сергея. — Одного хватит.

На шутку это не походило.

— Блефуешь, — сказал усатый.

Колдун покачал головой:

— Ни капли. Отпусти девушку.

— Ведьму, — устами зомби уточнил управлявший им невидимка.

— Ведьму, — согласился Сокол. — Или я стреляю.

— Блефуешь, — прозвучало снова.

Я и моргнуть не успела, как тёмный нажал на курок. Грянул выстрел и Серёжка, тихо вскрикнув, схватился за плечо.

— Продолжать? — голос колдуна сочился жёлчью.

Мои освобождённые ноги упали на землю, но я была слишком ошеломлена случившимся, чтобы сообразить, что теперь делать. Он стрелял в Серого! Зачем?!

— Вставай, — велел мне Сокол. — Сюда.

Он пистолетом указал мне место рядом с Серёжкой. Вспомнилась наша первая встреча в парке…

— А теперь пусть люди уходят.

— Нет, — кукловод переключился на полную женщину в жёлтом сарафане. — Иначе, в чем смысл?

— Ты уже понял, что я не шучу, — колдун снова держал Серого под прицелом. — Если нас не выпустят, я его убью.

— Если ты его убьёшь, вас точно не выпустят, — на симпатичном веснушчатом лице злобная ухмылка смотрелась особенно пугающе.

— В сарай, — тёмный махнул нам с Серёжкой в сторону выбитой двери, — быстро.

Внимательно вгляделся в глаза женщины, как будто мог рассмотреть того, кто говорил через неё.

— Убери людей и дай нам уйти. Я подожду. А когда надоест ждать, пристрелю его.

После яркого солнечного света в сарае было темно. Но потом глаза привыкли, и двух маленьких грязных окошек и дверного проёма оказалось достаточно, чтобы всё здесь рассмотреть. Старый кухонный шкаф, ящики, чудом не сгнившие картонные коробки. Между шкафом и коробками сидел на земляном полу Фирсов: обхватил руками голову и несильно раскачивался вперёд–назад, что‑то невнятно мыча. Жалко его. Жил себе, никому не мешал…

Серёжка, по–детски обиженный, замер посреди захламлённого помещения, зажимая ладонью рану.

— Давай, гляну? — предложила я робко.

Хотя, что толку? Ни промыть, ни перевязать… Разве что, как в фильме про войну, начну героически рвать на себе футболку.

— Там не на что смотреть, Ася, — тёмный устало сполз по стене на пол, вытянул ноги и тут же полез в карман за сигаретами. — Царапина, в самом прямом смысле. Пуля прошла по касательной. Но можете подуть, чтоб быстрей прошло.

Серый недоверчиво отнял руку от плеча и досадливо сплюнул: действительно, царапина, дырка на рукаве и немножко крови.

— А если бы… если бы ты его убил?! — боевой запал окончательно сошёл на нет, и мой голос срывался на плач.

— Не убил бы, — прикрыв глаза, Сокол с наслаждением затянулся. К запаху пыли и сырости добавился табачный дым. — Я знал, что делаю.