Сказки Женской Души – 2

– Вы… вы ее на Рождество там оставили, она там одна, без нас! Как вы могли! Ненавижу вас! Ненавижу! – Настя вырвалась из маминых рук, кричала и топала ногами, а растерянные родители замерли, не зная, что делать. Девочка решительно и зло вытерла слезы, и вихрем умчалась в детскую, так долбанув дверью, что, кажется, где-то что-то упало.

Но ей было уже все равно. Она бросилась на свою кровать, продолжая рыдать вовсе не по-детски – тихо, зло, с подвываниями, изо всех сил обхватив подушку, и захлебываясь слезами. Ей было страшно и одиноко, но меньше всего на свете ей хотелось сейчас видеть кого-то рядом с собой. Ей казалось, что их – ее и Лялю – только что предали, бросили, и отвернулись.

– Ах, если бы ты и вправду была волшебной, Еля, и могла вылечить Лялю, и папу с мамой помирить, и сделать все, как было, только еще лучше!…

От слез в глазах все расплывалось, голова гудела, а на шею будто накинули удавку… Настя так и уснула, судорожно сжимая подушку, не раздеваясь, лежа прямо поверх одеяла. Как сквозь вату до нее доносились раздраженные и злые голоса родителей. Сил встать у девочки просто не было…

– Это ты, ты во всем виноват!!! Что за мужик, который не может денег ребенку заработать! Да если бы я в ноги доктору не бросилась, ты бы так там стоял, и мямлил! Рохля! За кого меня угораздило замуж выйти! – кажется, гремела, разбиваясь, посуда, кажется, мама топала ногами, как только что Настя, кажется, мир рассыпался на осколки…

Хлопнула входная дверь, папа ушел из дому…

– Беги, беги, трус! – кричала мама, швыряя ему вслед что-то тяжелое.

– Ничего! – сердито пыхтела она спустя час, убирая разбитую в пыль посуду. – Ничего, ничего, мы сами справимся, одни, без тебя!

Но Настя, забывшись тяжелым сном без сновидений ничего этого уже не слышала…

Наконец, измученная женщина, поворочавшись на кровати, тоже уснула, часы пробили полночь, и в этот миг над пышной еловой лапой, что стояла в детской, сгустился зеленоватый туман, раздался легкий хлопок, рассыпались золотые искры, и в комнате появилась маленькая фея. Она была одета в зеленое платье с пышной красной юбкой, на голове ее красовалась кокетливая зеленая же остроконечная шляпка, а за плечами трепетали золотые крылышки, удивительно похожие на те, что были у ангела с красного елочного шара. В руках она сжимала волшебную палочку с Рождественской звездой на конце.

– М-да, трудная ситуация, – пробормотала себе под нос малышка. – Идем разбираться!

И она решительно порхнула к измученной женщине, что тоненько всхлипывала во сне. Нацепив на маленький носик миниатюрные очки, фея продолжала разговаривать сама с собой:

– Таааак, что это тут у нас? Ага, черная паутина в сердце… Интересно, кто ее автор? Но это мы сейчас выясним… А вот осталось ли местечко для любви – вот это вопрос… – и с этими словами она ловко поднырнула под липкие нити, пробираясь вглубь, туда, где все-таки сияло зернышко света.

– Фух! – выдохнула волшебница, добравшись до маленького, но яркого огонька. Окруженный клейкой тьмой со всех сторон, он мужественно светил, разгоняя мрак. Он был таким крошечным, что поместился на ладошке у феи-невелички. Но он все-таки был, и это было главное.

Заглянув внутрь, фея увидела целый калейдоскоп радостных воспоминаний – вот юная девушка встречается взглядом с чудесным юношей, и он кажется ей самым замечательным мужчиной в мире. Вот они гуляют по набережной, держась за руки, и он вдохновенно читает ей стихи. Вот он помогает ей перебраться через какую-то канаву… несет сумки… обнимает ее, когда она плачет… Вот он, преклонив колено, делает ей предложение… Вот – веселая свадьба и радостные гости… Вот – их первый дом – маленькая квартирка, полная любви и счастья… Вот у нее на руках – небольшой пищащий сверток, а счастливый отец протягивает букет немолодой медсестре с добрыми глазами, и принимает на руки дочь…

Много, много чего еще увидела фея – и бессонные ночи у детской кроватки, и веселые праздники втроем, и зимние покатушки с горок, и летнее купание в речке… И появление второй дочки… И еще много-много радости и счастья, взаимопонимания и поддержки…

Только все эти яркие моменты жизни были окутаны черным, почти непроницаемым коконом паутины, и сил на то, чтобы светить, у него оставалось все меньше и меньше…

– Таааак, тут все более или менее понятно… Поищем второго пациента, тьфу, участника… – произнесла волшебница себе под нос, и, поправив чудесные очки, взяла направление на сердце Настиного папы.

Он брел, не разбирая дороги, продрогнув почти до костей. Ноги сами принесли его в «их» храм, но оставаться долго на Рождественской службе он не смог. Потоптавшись в притворе, молча развернулся, и вышел в ночь… На душе было… просто ужасно, как будто кто-то черный сжимал когтистой лапой сердце так, что невозможно было дышать… Жена… Дочки… Настя… Оленька… Как так получилось? Когда разрушился их уютный, полный любви мир? Когда заболела Ляля? Или раньше? Намного раньше? Когда милое лицо любимой женщины стало превращаться в презрительную маску при его появлении? Что он сделал не так???