Сказки жизни. Новеллы и рассказы

После смерти герцога Конрада в собор к воскресной мессе стала приезжать мать покойной герцогини Агнессы. И когда хрупкая седая женщина медленно шла по проходу к своему месту, многие кланялись ей, почтительно отступая. Однажды, на праздничном молебне по случаю крестин новорожденного герцога, она появилась в сопровождении монаха в чужестранном облачении. Еще не старого, но с измученным лицом и неожиданно кроткими темными глазами, которые он опускал, встречая чей-то любопытствующий взгляд. Проводив мать Агнес на ее обычное место, он тихо отошел и неподвижно встал в тень у боковой стены, почти слившись с ней и склонив голову, медленно перебирал затертые кипарисовые четки…

Но вот радостными переливами взметнулись под высокие гулкие своды, сразу заполнив весь собор, звуки органа. Перед алтарем появился епископ в окружении причта, и началась торжественная служба. Взоры прихожан обратились на счастливую герцогскую чету – сегодня утром был крещен столь долгожданный наследник! А когда герцог Генрих с супругой после благословения епископа повернулись к присутствующим в храме, и неизвестный монах внезапно увидел фиалковые глаза Розалинды – словно чудом воскресшей Агнес! – по телу его пробежал заметный трепет, и нервные худые пальцы судорожно стиснули четки. Он еще ниже надвинул свой монашеский капюшон, закрывая лицо и неудержимо катившиеся по нему слезы…

Уронив на грудь голову, монах опустился на колени в изножии надгробной плиты, и благоговейно поцеловав простой темно-серый камень, молитвенно сложил худые руки. Потом раскинув их, он крестом припал к земле и надолго замер в полной недвижности, лишь плечи временами чуть вздрагивали. А над ним, над благоухающим шиповником, густо разросшимся в ограде усыпальницы, на крыльях майского ветерка летел, приветствуя новорожденного герцога, звонкий церковный благовест и волнами разливался вокруг, радостно подхваченный всеми городскими колоколами…

Лилии

Приютившись в тихом заливе, раскинула на берегу озера свои нехитрые пожитки рыбацкая деревушка. Низкие белёные домики, развешенные для просушки сети, перевернутые вверх днищем лодки, да с полдюжины коз, пасущихся на ближнем взгорке. Озеро было бескрайним, как море, по временам ветер поднимал на нем настоящую волну, и никто из рыбаков за всю жизнь ни разу не видел противоположного берега. Рассказывали, что в давние времена трое смельчаков отважились переплыть его под парусом, но обратно не вернулись, так и сгинули. Возможно, своей дерзостью они нанесли обиду Духу Озера, и он погубил их? Исстари рыбаки с великим почтением относились к Духу своего озера и очень боялись его прогневать. Из каждого, даже скудного улова, часть рыбы всегда отпускали обратно – в благодарность за удачу.

Радовало ли это Духа Озера, никто доподлинно не знал, но уже многие поколения деревушки озеро исправно кормило, и дедовский обычай рыбаками соблюдался свято. А уж в последний год были такие богатые уловы, что все только диву давались и строили разные догадки: отчего произошла сия благодать и долго ли еще продлится? Но если б рыбаки узнали тому причину, то изумились еще больше или вовсе даже не поверили.

И немудрено! Их таинственный и могущественный Дух Озера потому покровительствовал деревне, что безнадежно влюбился в дочку самого неудачливого рыбака. Вернее, непутевого, с чудинкой. И отец, и дед его были такими же, всё – не как у людей. Даже домик их стоял на отшибе, будто показывая, что не хочет иметь с остальными ничего общего. А вид у него был такой, что невозможно было пройти мимо, не остановившись и глядя во все глаза. Все дома просто белили мелом, и в лучшем случае, хозяйки окаймляли окошки голубой синькой. А незадачливый рыбак, той же синькой навел рисунки каких-то сказочных, диковинных птиц, да как искусно сделал! С тех пор каждый год, когда приходило время обновлять стены, вся деревня собиралась поглазеть – какая еще затея придет ему в голову? Его суровая жена досадливо кривилась и уходила в дом, затворив дверь, а сын и младшая дочка охотно помогали отцу.

Особенно дочка в него пошла, тоже с чудинкой. Больше всего она любила в погожие вечера сидеть на низком крылечке и подолгу мечтать, глядя на закаты… Ее бесконечно завораживало это ежевечернее чудо, когда солнце расплавленным золотом медленно опускалось в серебристую прохладу озера, и мерцающая дорожка по воде бежала прямо к их дому. Она все пыталась представить – что же там, дальше, за неведомой таинственной гранью, где сходятся озеро и небо? Когда огненное полукружье солнца, остывая, исчезало в озере, и на небо можно было смотреть, не отрываясь, начиналось самое интересное. И ей казалось – нет, она точно знала! – что в целом мире не бывает двух одинаковых закатов. Каждый удивительно неповторим в своей переменчивости, в бесконечной игре лучей, облаков, солнечных отсветов, бликов на воде.