Сказки жизни. Новеллы и рассказы

Приведя себя в порядок, фрау Ларсен не спеша, с удовольствием выпила ароматного жасминового чаю с сухариком. Настоящий чай у нее давным-давно кончился, она и путь в лавку колониальных товаров забыла, но к счастью, около дома рос большой куст жасмина. Муж посадил его, когда родилась их первая девочка… Многие годы они только наслаждались летом чудесным благоуханием, но теперь жасмин сослужил ей добрую службу, она собирала душистые лепестки, сушила их и даже очень полюбила свой особый чай. "Надо обязательно сходить к булочнику и купить хоть немного хлеба, чтобы соседка не заметила, какой слабой я стала от недоедания." – решила фрау Ларсен. Они договорились, что комнатку ей приготовят уже к следующей неделе. У нее осталось еще немного картошки, и несколько дней она продержится.

Только фрау Ларсен вышла на крыльцо, как увидела на улице соседку и незнакомую, блекло одетую девушку, а пока дошла до калитки, и они ее заметили, соседка уже шла навстречу. "Доброе утро, фрау Ларсен! Я должна перед Вами извиниться… Видите ли, произошло такое недоразумение! Вчера приехала из деревни моя дальняя родственница… и притом совсем неожиданно. Я еще месяц назад написала ее матери и позвала к нам няней, но оказалось, что они готовятся к свадьбе. Но внезапно ее помолвка расстроилась, и она приехала. Прошу меня извинить."

У вдовы потемнело в глазах, лицо покрылось холодным потом, и ледяные ноги подкосились… Она судорожно схватилась за калитку. "Да… недоразумение… Я все понимаю, не беспокойтесь…" Фрау Ларсен едва ответила, чувствуя, что вот-вот может потерять сознание… С трудом дошла до своей двери, а в спальне, застонав, рухнула на старую кушетку, теперь служившую ей постелью. Даже плакать не могла, так больно жгучим спазмом перехватило горло, но потом рыдания стали душить ее, и она зажала рот платком, чтобы соседи не услышали ее горя. Больше всего она боялась, что сильно заболит сердце, а ландышевых капель в пузырьке осталось совсем на донышке. Но чего боишься, то и… Измученное сердце не заставило себя ждать.

Испуганная Фея заглянула в окошко – это здесь беда! Женщина лежала, стиснув руку на груди, лицо было смертельно-бледным, и посиневшие губы страдальчески сжаты. "Плохо с сердцем! Она умирает…" – Фея проскользнула в форточку, и склонившись над больной, трижды дунула ей на лоб. Через несколько мгновений фрау Ларсен задышала ровнее, лицо чуть порозовело, и горькая складка на лбу разгладилась. Она спокойно уснула. Фея облетела скромный домик и ненадолго задержалась у часов в столовой, любуясь райской птичкой, как раз выглянувшей из свой башенки – часы прозвонили одиннадцать.

* * *

Хозяин вернулся разъяренный, как бык, швырнул новые туфли Тиму в лицо, и один каблук больно ударил его над бровью. Оказалось, что у жены бургомистра случился очередной приступ желчной колики и подагры, а это случалось с ней каждый раз, когда она не в меру объедалась гусиной печенкой. Она устроила сапожнику настоящий скандал, заявив, что туфли ей немилосердно жмут и вообще безнадежно испорчены – какой дурак их делал? – что она не потерпит такого к себе отношения, что ноги ее больше не будет в его мастерской, и отныне она будет заказывать обувь в большом городе. Хозяин, который вынужден был льстиво улыбаться и оправдываться, теперь вымещал свою злость на безответном, ни в чем ни повинном Тиме. Он приказал до вечера субботы переделать туфли – или не сносить ему головы!

Оглушенный жестокой несправедливостью, и на время потеряв способность думать, Тим начал дрожащими руками подпарывать швы на туфлях, страшно боясь повредить дорогую парчовую ткань, потому что слезы застлали ему глаза. Он-то понимал, что у бургомистровой жены просто отекли и распухли ноги, да и хозяин прекрасно это знал, но не посмел спорить с важной заказчицей. Подагра от обжорства печенкой, о которой по секрету рассказала ее горничная, давно уже стала предметом язвительных и грустных шуток среди мастеров – все натерпелись от ее капризов, но сейчас Тиму от этого не было легче. Он не чувствовал большого унижения в том, что хозяин швырнул в него туфли, это у них обычное дело, и таких вещей не стыдились, как наготы в бане. Но все заветные планы, которые он лелеял с самого Рождества, рухнули в один миг, и даже осознать до конца случившийся ужас не было сил.