Сказки Золотого века

Подлинную картину дуэли установить трудно, поскольку Столыпин и князь Трубецкой были скрыты как секунданты, первый недавно участвовал в дуэли Лермонтова с Барантом, второй приехал в Пятигорск без официального разрешения, и они показаний не давали, воспоминаний не оставили; показания Мартынова и двух секундантов - Глебова и князя Васильчикова - были ими оговорены между собою, при этом в деле есть запись князя о том, что пистолет Лермонтова разрядил он после выстрела Мартынова и падения первого, но главное, следствие было свернуто, очевидно, истинная картина дуэли была невыгодна для верховной власти. Князь Васильчиков в позднейших воспоминаниях умалчивает как о выстреле Лермонтова, так и о том, что это он разрядил его пистолет, что, конечно, и вовсе странно звучало бы спустя тридцать лет после гибели поэта.

Из всех свидетельств несомненно одно: Лермонтов в ответ на слова одного из секундантов, мол, не станет же убивать наповал противника, ответил: "Стану я стрелять в такого дурака!", что, конечно, лишний раз задело Мартынова.

"Лермонтов остался неподвижен, - свидетельствует князь Васильчиков (это после команды "Сходись!"), и, взведя курок, поднял пистолет дулом вверх, заслоняясь рукой и локтем по всем правилам опытного дуэлиста. В эту минуту, и в последний раз, я взглянул на него и никогда не забуду того спокойного, почти веселого выражения, которое играло на лице поэта перед дулом пистолета, уже направленного на него. Мартынов быстрыми шагами подошел к барьеру и выстрелил. Лермонтов упал, как будто его скосило на месте...

Мы подбежали. В правом боку дымилась рана, в левом - сочилась кровь, пуля пробила сердце и легкие".

Здесь, видимо, все правда. Выстрелил Лермонтов на воздух или не хотел стрелять, Мартынов не стал мешкать и без страха, что будет сражен, выстрелил в упор. Это было похоже на убийство, чему секунданты не сумели помешать и что заставило их молчать, придумав версию для показаний.

Черная туча разразилась страшной грозой, и перекаты грома пронеслись над Кавказом.

Он упал на мокрую каменистую землю, как вдруг с громом и молнией просияло небо. "Это же, - догадка пронеслась в голове, - сон! Он уже снился мне".

СОН

В полдневный жар в долине Дагестана
С свинцом в груди лежал недвижим я;
Глубокая еще дымилась рана,
По капле кровь точилася моя.

Лежал один я на песке долины;

Уступы скал теснилася кругом,
И солнце жгло их желтые вершины
И жгло меня - но спал я мертвым сном.

И снился мне сияющий огнями

Вечерний пир в родимой стороне.
Меж юных жен, увенчанных цветами,
Шел разговор веселый обо мне.

Но, в разговор веселый не вступая,

Сидела там задумчиво одна,
И в грустный сон душа ее младая
Бог знает чем была погружена;

И снилась ей долина Дагестана;

Знакомый труп лежал в долине той;
В его груди, дымясь, чернела рана,
И кровь лилась хладеющей струей.

Варвара Александровна сидела в беседке, глубоко задумавшись; внезапно глубокая грусть, как песня и томительная тоска, надвинулась на нее откуда-то, и она подумала: "Он погиб?!" и вздрогнула, словно увидела его мертвое тело с полураскрытыми, еще совсем живыми его, столь чудными глазами. Она ужаснулась видения, голова закружилась, и она упала в обмороке.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Как рассказывала впоследствии Эмилия Александровна, вышедшая замуж за Шан-Гирея, к ночи непогода утихла. "Вечер был чудный, тишина в воздухе необыкновенная, луна светила как день. Роковая весть быстро разнеслась по городу. Дуэль - неслыханная вещь в Пятигорске! Многие ходили смотреть на убитого поэта... Это хождение туда-сюда продолжалось до полуночи. Все говорили шепотом, точно боялись, чтобы их слова не раздались в воздухе и не разбудили бы поэта, спавшего уже непробудным сном. На бульваре и музыка два дня не играла.