Сказки Золотого века

Несколько строф из этого стихотворения звучат, как мысли князя Одоевского, тень которого как будто сопровождала Лермонтова, при этом создается общий образ страдальца.

ГЛАВА VII Свобода-неволя. Капельмейстер придворной Певческой капеллы

1

В Москву Лермонтов приехал в разгар новогодних балов и маскарадов, столь увлекательных и мучительных в юности, вновь вспыхивающей, как явь и сон. Его здесь знали, а теперь в ореоле ссыльного поэта он оказался у всех на виду. На одном из вечеров он услышал знакомый голос - то пела Бартенева Прасковья Арсеньевна, голос из его юности, хотя он слушал ее пение и позже, в Петербурге и в Царском Селе; ее звали там Полин Бартенева, она была фрейлиной императорского двора, как и ее сестра Мария Арсеньевна, Лермонтов был с ними знаком и даже дружен еще по Москве.

Обладая удивительным голосом, Бартенева выступала охотно не только в светских гостиных, не говоря о вечерах у императрицы, но и на благотворительных концертах, что было в то время в новинку. Она была на несколько лет старше Лермонтова, что в юности он живо ощущал, но теперь... Ей рукоплескали, за нею увивались, и Лермонтов, более чем когда-либо очарованный ее пением, не подходил к ней, словно поджидая какого-нибудь неожиданного случая. И такой случай представился в маскараде в памятном зале Благородного собрания, куда Лермонтов явился с Лопухиным, который снова ходил женихом, но таил от друга, кто его невеста.

Лермонтов, задумавшись, стоял неподвижно у колонны, когда на него обратила взор дама в черной маске, украшенной бриллиантами, но тут ее увлекли в общем потоке ее спутники, но вскоре она вновь появилась и одна.

- Что, снизошло вдохновение? - спросила маска.

- Скажите еще несколько фраз...

- Что?

- Я узнал вас, прекрасная маска! - воскликнул Лермонтов.

- Вы уверены?

- Да. Вот послушайте.

Она поет - и звуки тают,
Как поцелуи на устах,
Глядит - и небеса играют
В ее божественных глазах;
Идет ли - все ее движенья,
Иль молвит слово - все черты
Так полны чувства, выраженья,
Так полны дивной красоты.

- Вы слышали, как я пою? Вы видели меня? А я-то знаю, что мы с вами встретились впервые, - возразила дама.

- Впервые? Как же вы подошли ко мне?

- Все говорят о вас и показывают на вас. Вы знаменитость.

- Нет, нет, я узнал вас, только не хочу раскрывать ваше инкогнито. Ведь вы тоже знаменитость.

- Какого цвета мои глаза?

Лермонтов улыбнулся и отвечал стихами на ту же тему:

Как небеса, твой взор блистает
      Эмалью голубой,
Как поцелуй, звучит и тает
      Твой голос молодой...

Прекрасная маска выразила удивление, а поэт продолжал:

За звук один волшебной речи,
      За твой единый взгляд,
Я рад отдать красавца сечи,
      Грузинский мой булат;

И он порою сладко блещет,

      И сладостней звучит,
При звуке том душа трепещет
      И в сердце кровь кипит.

Но жизнью бранной и мятежной

      Не тешусь я с тех пор,
Как услыхал твой голос нежный
      И встретил милый взор.

- Какая щедрость! Ваши экспромты изумительны. А что касается моего голоса и взора - это всего лишь очарование маскарада и тайны, - дама, точно напуганная неподдельным чувством, которое несомненно присутствует в легком по форме мадригале, поспешно уходит.

Лермонтов расхохотался, решив, что ошибся. Лопухин тут и появился, сохранив тайну свидания с невестой от друга.

- Что такое, Мишель?

Лермонтов быстро пересекал зал с непрерывным кружением масок, его спутник едва поспевал за подвижным и ловким в движеньях поэтом в этой толчее.

- Я был уверен, что это Полин Бартенева, - говорил он.

- Куда мы?

- Надо мне найти ее, мою незнакомку. В ее голосе - звуки неба я слышу.

- Полин Бартеневой незачем от тебя прятаться.

- Да. Но кто бы это ни была, я ей скажу...

- Что?

- Ну, не знаю. Что-то детское...

Слышу ли голос твой
          Звонкий и ласковый,
          Как птичка в клетке,
          Сердце запрыгает;

         Встречу ль глаза твои

         Лазурно-глубокие,
         Душа им навстречу
         Из груди просится,

         И как-то весело,

         И хочется плакать,
         И так на шею бы
         Тебе я кинулся.

- В самом деле, что-то детское. Шутя создаешь шедевры.

- Откуда взял, что я шучу? Оставь меня. Я поднимусь на антресоли.

- Мишель, разве с Полин Бартеневой ты на "ты"?

- Нет, конечно.

- А в стихах?

- В музыке интимный тон необходим так же, как и в любви.

- Мишель, ты повстречал свою Музу и не узнал ее.