Сказочка или Сказявские похождения Моти Быкова (СИ)

Матвей аж загрустил. Если бы Луна светила не так ярко, а он за ужином выпил кружку-другую самогона - тогда, безусловно, встретил бы такое щедрое предложение "на ура". Но сейчас - нет уж, в цвете лет импотенцию заработать на нервной почве он как-то не мечтает. Хотя голос у Бабы-яги ничего такой, сексуальный, если не помнить про шнобель с бородавками и остальные "детали", повёлся бы как миленький...

- Благодарю покорно, чрезвычайно польщён, но перед дорогой необходимо как следует выспаться, - выкрутился Быков. - Так что не обижайся, уважаемая, только я лучше...

- Ладно, не распинайся, поняла уже, - махнула рукой тётка. - Будем считать, что я тебе поверила. Я вообще женщина доверчивая.

- Посмотрел бы я на того, кто тебя обманет...

- Зришь в корень, Мотя. Не на кого смотреть.

- Вообще-то меня Матвей зовут, - непонятно почему набычился Быков. - Не люблю, когда так сокращают. С малого-то какой спрос, а уж ты...

- А что я? - в голосе Бабы-Яги промелькнула непонятная горечь. Глаза, в полутьме казавшиеся чёрными, смотрели на него вопросительно и почему-то с надеждой. Которая так же быстро погасла. Женщина резко отвернулась и, шурша, съехала по сену вниз.

- Завтра чуть свет подниму. Спи.

- Спокойной ночи!

Скрипнула дверь. Матвей подумал, что явно чего-то не понял. Она обиделась на его слова? И впрямь, кто его за язык дёргал?! Всё равно завтра прощаться, пережил бы "Мотю" на раз. Извиниться, что ли, утром?

Назавтра Матвей забыл не только о своём обещании, а вообще с трудом сообразил, какого фига делает на сеновале, тем более один, и почему вместо будильника над ухом надрывается какой-то наглый петушище. Он, конечно, привык рано вставать - рабочий день с восьми начинался, но не в четыре же утра!!

Более-менее адекватным Мотя стал только после того, как по совету хозяйки сунул голову в ведро с ключевой водой. Чуть не заорал - ух, холодная! Но велено было ребёнка не будить, сдержался.

Баба-Яга была деловита и хмуровата - то ли тоже не выспалась, то ли всё ещё сердилась из-за вчерашнего. На него почти не смотрела и говорила шёпотом, боясь разбудить Кузьку. Жаль, он бы хотел с ним отдельно попрощаться... Но нет - так нет. Хорошо хоть, сообразил насчёт "прощальных подарков", всё ж помогли ему мама с сынкой изрядно. И просветили, и сориентировали, и приютили... Ничего особо ценного у Моти не было, но на всякий случай он предложил хозяйке пяток новеньких и блестящих металлических десятирублёвок - вдруг в какой лавке примут, или выменяет по бартеру. Отказываться она не стала. Кузьке Матвей попросил передать брелок в виде верблюда в узорчатой попоне - дружбан из Туниса привёз. Ещё с вечера отковырял его от ключей и положил в ближний карман, чтоб не забыть. Хотел сначала кепку оставить, но мальчишке она всё равно капитально велика, а в походе да по солнышку головной убор - вещь жизненно необходимая. А ну-ка словит бритым затылком удар, сомлеет - а там поминай, как звали. Народ по Сказяви шляется сильно дозированно, можно успеть кустами зарасти, пока кто-нибудь мимо пройдёт... Так что уж лучше верблюд - и ребёнку радость, и ему карман меньше тянет.

Кузькина мать обеспечила постояльца ранним завтраком и обещанным вещмешком с одеялом и тщательно запакованной снедью. Даже за ворота проводила. Ткнула пальцем в первый ориентир - высоченный дуб на краю дальнего поля, от него-де всё прямо и прямо по дороге до развилки с указателем. А там уж, коли грамотный, всяко разберётся...

Матвей вдруг ощутил себя виноватым. К нему вон как по-человечески отнеслись, а он... Точно, по-свински.

- Это... не взыщи, хозяйка, не со зла я... Ну, каюсь, подшутил над дедом. Передай - всё ему можно.

- Да знаю, - отмахнулась она, глядя в сторону. - Что ж я, совсем дикая? Буков не знаю, но уж редьку от... кхе-кхе, огурца отличить сумею, не девица, чай. Но что признался - и на том спасибо. Удачной тебе дороги, Мотя. Ах, прости, Матвей Батькович!

- Это ты прости. Стоило из-за ерунды хайло раскрывать... Надеюсь, найдёте вы с Кузькой нормального мужика в дом. Нормального, а не дебила, как я. Прощай, хозяйка, и спасибо за всё.

Позже Быков и сам не мог понять, почему не развернулся и не ушёл сразу после этих слов. Вернее, и развернулся, и ушёл, но сначала неожиданно для себя взял женщину за сухонькую лапку и крепко поцеловал в ладонь. Растерянный взгляд ярко-голубых глаз... явно не поняла. Откуда, деревня же! Но попрощаться почему-то захотелось именно так.

Прибавим шагу... Только в конце забора Матвей решился и оглянулся. Одинокий женский силуэт застыл посреди улицы. Он махнул - она не ответила. Ну и пусть.

* * *

Дорога для сельской местности оказалась весьма неплохая. Узкая, кое-где заросшая сорняками, неровная грунтовка ввиду полного отсутствия движения не пылила, а ввиду отсутствия осадков не хлюпала под ногами. Матвей лишний раз порадовался тому, что в Сказяви, как и у них, поздняя весна, стало быть, одет он как раз по погоде. И кроссачи на ногах удобные - не натопчет мозоли, до столице идучи. Едрит-Мадрит, блин, нарочно не придумаешь...