Сказочная Академия

Федот замахал руками, не дослушав, где именно видала Мышильда самопровозглашенного и. о. царя.

- Что вы, что вы! До этого сына шутового и мне дела нет, и вам с ним цацкаться не советую. А осерчают главный повар-с, господин Филимон. Решат, что вы неуважение к таланту его проявляете. А злить главного повара - дело, я вам так скажу, последнее.

Вот здесь мы дружно согласились. Потому как война со свекровью - войной, любовь - любовь, но еда должна быть сытной и вкусной всегда.

Трапезная во дворце была не чета столовой в Академии. Высокие потолки с лепниной, огромные окна, картины на стенах и мужичок с гуслями на невысокой лавочке.

- Это еще что за нововведение? - сурово спросил Иван Кощеевич у караульного.

- Леопольд Базилевсович распорядиться изволили. Говорят, музыкальное сопровождение способствует пищеварению.

Ректор хмыкнул и подошел к длинному столу, застеленному вышитой скатертью. Во главе было место царя. Сейчас же к высокому резному креслу, действительно смахивавшему на трон, была криво прилеплена бумажка с двумя буквами: "И.О."

- И.О., значит? - повторно хмыкнул Иван Кощеевич и отодрал бумаженцию. - Напомни-ка мне, Лелик, где ты ранее вкушать пищу изволил?

- В людской, - пробормотал Леопольд, разом делаясь ниже ростом.

- Неплохой карьерный рост, - усмехнулся наш ректор. - Кстати, Лелик, слыхал я, что скоро царица наведаться должна к сыну в гости. Как бы ты ей перемены во дворце объяснил?

Самозванный и.о. втянул голову в плечи. Видимо, достойной отмазки для как-ее-там-Эухении он так и не придумал.

- Дык... Сказал бы матушке, что я все ради... не корысти ради... а токмо...

- А токмо волею пославшей мя жены, - не удержалась и выпалила я.

Лелик замахал руками.

- Что ты несешь, девка? Почто оболгать меня желаешь? Нет у меня никакой жены и не было отродясь!

- Конечно, - брезгливо заметила Васюша, - кто ж тебя, болезного, выдержать-то сможет?

Леопольд покраснел, набрал воздуха в грудь, но тут Иван Кощеевич хлопнул его по плечу и бросил пренебрежительно:

- Сдуйся, шарик.

- А чего они напраслину на меня возводят? - не преминул наябедничать Леопольд. - Я вот кликну стражу, узнают тогда, как языками молоть.

- Значит так, Лелик, - строго сказал Иван Кощеевич, - вздумаешь студенток моих обижать - пеняй на себя. Я прикрывать твои художества не буду ни перед царицей, ни перед Иннокентием. А если уж Петр прознает про то, что ты здесь натворил, так самолично прибудет и за уши тебя оттаскает. Или сомневаешься?

И ректор недобро усмехнулся.

- Да откуда ж ему прознать-то? - пискнул Леопольд.

- А я напишу. Вот возьму и напишу, а то больно много ты воли взял. Думаешь, что царь проспит тридцать лет и три года, а ты тем временем дел здесь наворотишь? Нет, дорогой, и не надейся. Иннокентия мы обследовали, и могу тебя заверить, что меры по его пробуждению вскоре будут приняты.

- Надеюсь, без всяких посторонних девиц с поцелуями? - встряла неугомонная Васюша.

Иван Кощеевич перевел взгляд на нее.

- Мне этот вариант доверия не внушает. Но если так уж хочешь - попробуй. Но только под нашим контролем.

- Ой, правда? - обрадовалась Премудрая и зарделась. - Я? Не какая-нибудь царевна-принцесса-королевна?

- А зачем нам королевна? Своих девок мало, что ли? - удивился ректор.

Стянул с плеч шубу и небрежно бросил ее на царский стул. Все собравшиеся посмотрели на мохнатую ветошь уважительно - видимо, и в Тридесятом Царстве о волшебных свойствах одежки были наслышаны.

- Да что ж мы стоим все? - встрепенулся Лелик. - Трапезничать пора.

- По привычке командуешь? - усмехнулся Иван Кощеевич.

- Что вы, что вы! Переживаю, как бы гости дорогие голодными не остались.

Мы расселись за столом - мне выпало место рядом с ректором - и дружно взялись за вилки. Двери трапезного зала распахнулись и к столу чередой поплыли слуги, неся тяжело нагруженные подносы. Одновременно зазвучала музыка, напомнив мне незабвенный фильм о меняющем профессию Иване Васильевиче. Правда, в нашем случае пение обед не сопровождался, только Лелик тихо выдыхал при виде очередного блюда:

- Ого!

Впрочем, если вспомнить слова дворцового о саботаже главного повара, то оно и понятно. После тушеной капусты и прочих диетических изысков нынешний ужин поражал воображение. Даже мои подруги, основательно перекусившие совсем недавно, с энтузиазмом принялись наполнять свои тарелки разнообразной снедью. "Прощай, фигура", - подумала я и тоже потянулась за закусками.

      После ужина все мы, включая Мышильду, собрались в покоях ректора, совет держать. Моя подопечная хотела позвать еще и Крыса, но я ее отговорила: мало ли как Иван Кощеевич отнесется к такому расширению штатов. Лучше уж потом представить ухажера мыши ректору чин по чину. Мышильда, немного поразмыслив, согласилась.

- Иван Кощеевич суров бывает, - пропищала она. - Решит еще, что я тот самый болтун, который находка для шпиона, да и отправит меня обратно домой.