Сказочная фантастика. Книга вторая

Ванимен дополнил то, что узнал от дельфинов, сведениями, которыми располагал со времени своего путешествия по южным морям, и тем, что слыхал от людей: за долгую жизнь ему не раз доводилось встречаться с ними. Иные из этих людей давно умерли — кто десятки, а кто и сотни лет назад. Были среди них и ученые, и они охотно делились с Ванименом своими знаниями, порой открывая ему и тайны, поскольку не сомневались, что Ванимен ничего не разгласит. Среди них были король Дании Свенд Эстридсон и епископ Роскильдский Абсалон...

Земля, о которой говорили дельфины, лежала на берегу Адриатического моря и называлась Далмацией. Ныне она входила в королевство Хорватия, латинское название которого Кроация также было Ванимену известно. Народ Далмации был родствен руссам, но исповедовал католическую веру. О том, есть ли в Далмации существа, подобные русалкам северных вод, дельфины ничего не знали.

Только эти сведения и удалось по крохам собрать Ванимену.

Быть может, их ждет в Далмации гибель — тем и закончится столь долгое и трудное плавание. А быть может, нет. Но есть ли выбор у тех, кто уцелел из племени Лири?

2

Из-за небывало сильного шторма, который разыгрался в Атлантике, возвращавшийся в Данию шлюп «Хернинг» отклонился от курса. Прилилось бороться со встречным ветром, лавировать: неуклюжее судно плохо слушалось руля. Трудно было натягивать шкоты и брасы, трудно было удерживать в нужном положении тяжелый румпель. Но ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы «Хернинг» окончательно сошел с курса; приходилось противостоять шторму днем и ночью, вести корабль, либо высылая вперед лоцмана, чтобы избежать столкновения с подводными рифами, либо наугад, вслепую.

Ингеборг умела только готовить пищу и прибирать на корабле, однако и ее работа оказалась нелегкой. Эйджан, более крепкая, стояла вахты и наравне с мужчинами управлялась с парусом. Она черпала силы в море, где играла с дельфинами, которые не уплыли, а сопровождали корабль, следуя за ним на небольшом расстоянии. Тауно, хоть и отличался невероятной физической силой, не мог в одиночку выполнять работу целой корабельной команды и часто сожалел, что они не оставили в живых ни одного матроса. Нильс не мог похвастаться силой, но был для Тауно неоценимым помощником.

И дело было не только в том, что Нильс, как всякий парень, выросший в приморском поселке, многое знал о море и моряках. До сих пор ему лишь два раза повезло наняться на корабль, но он с легкостью учился и жадно расспрашивал моряков об их работе. Когда-нибудь, мечтал Нильс, он поступит на хорошее судно, а потом, со временем, если будет угодно Господу, и сам станет судовладельцем и капитаном. Случалось, товарищи по команде не знали чего-то или не хотели объяснять мальчишке, тогда Нильс, вернувшись на берег, подходил с расспросами к тем, кто работал в порту. Нильс был приветливым и общительным парнем, он легко завоевывал расположение людей и получал от них ответы на занимавшие его вопросы. Во время плавания на «Хернинге» он присматривался к работе матросов внимательнее, чем когда-либо, стараясь покрепче запомнить все, что видел.

И потому Нильс, сам того не заметив — дел было по горло, времени на размышления и оценки просто не оставалось, — стал капитаном «Хернинга». Если и проносились в его мозгу какие-то мысли перед сном, вернее, перед недолгим забытьем, в которое он проваливался, едва добравшись до койки, то мысли эти были об Эйджан. Она смотрела на Нильса с улыбкой, порой рассеянно целовала в щеку или трепала его волосы, если работа спорилась, и тогда душа паренька от счастья взмывала ввысь, словно чайка в безоблачном небе. Но чаще всего Эйджан не обращала на Нильса никакого внимания. Конечно, ни у нее, ни у самого Нильса не было ни минуты свободного времени, но главная причина заключалась в другом: дети подводного короля словно лишились сердца после того, как люди убили их младшего брата.

Нильс решил вести корабль на север. Близ берегов Исландии, рассчитывал он, «Хернинг» будет подхвачен попутным течением. Если же и ветер будет попутный, то шлюп стрелой помчится прямо к цели. И в самом деле его расчет оправдался. Вскоре «Хернинг» быстро побежал по волнам как раз туда, куда было нужно. От радости Нильс позабыл про всякую усталость.

И тут налетел шторм.

Небо грозно нахмурилось и почернело. Спустя минуту стало совсем темно. Ингеборг прекрасно знала, что сейчас день, — но только не здесь был светлый день, а, может быть, на Небесах, где восседает на престоле и вершит суд над грешными людьми Всемогущий Господь. Видимость была не больше, чем на длину корпуса «Хернинга».

На палубе Ингеборг нечего было делать, в трюме тоже: огонь в очаге давно погас, питались они солониной, вяленой треской, сыром и подмокшими заплесневелыми сухарями. Духота и вонь в трюме показались Ингеборг невыносимыми — она поднялась наверх. Над палубой носился ветер, хлестал град. Ингеборг поспешила укрыться в закутке под кормовой надстройкой. Румпель был закреплен, рядом, прямо на голых досках палубы, спал свалившийся от усталости Нильс.