Сказочник (СИ)

— У меня сейчас сердце из груди выскочит, — призналась она. Слова получились скомканными, тише шепота, но все равно казались слишком громкими.

— Волнуешься? — Ладони Тимура сжали талию, поднялись чуть выше, замерли под грудью.

Ася всхлипнула, попыталась отодвинуться, но он держал слишком крепко. Крепко — и бережно, словно поймал пальцами бабочку и каким-то непостижимым образом умудрился не размазать орнамент на крыльях. Его грудные мышцы под ее ладонями напряглись, взгляд потемнел, губы изогнулись в сверхсоблазнительную улыбку.

— Остановись, пожалуйста, — взмолилась Ася. — Я просто не выдержу. Я сейчас разлечусь на кусочки.

— Убрать руки? — Он отклонил большие пальцы.

— Нет! Да… Нет… Не смейся надо мной.

— И в мыслях не было, Морковка. Не хочу тебя пугать.

Умнее всего было просто встать и уйти, спрятаться за дверью и сделать вид, что ничего не было, что это не ее тело предательски дрожало в его руках, не ее голос срывался в стонущий шепот, не ее сердце безумно грохотало в каждой вене. Но она даже не могла пошевелиться, не могла разорвать хрупкую связь, боясь, что ее душа просто лопнет надвое, истечет разочарованием и горечью от того, что единственный раз в жизни, когда стоило рискнуть и довериться чувствам, она испугалась и сбежала.

— Поцелуй меня, — потребовал Тимур. — Обещаю, я даже шевелиться не буду.

— Откуда ты знаешь, о чем я думаю? — наклоняясь к его губам, выдохнула она, впитывая едва уловимую, дурманящую смесь запахов мятной зубной пасты и чистого мужского тела.

— Читаю мысли, быть может?

— Ты совсем не собираешься облетать мне задачу?

— Ни капельки. У меня, маленькая, места в зрительном зале, и я собираюсь наслаждаться твоими губами. Не уверен, что ты готова выдержать меня в активе.

По крайней мере, не когда я на взводе.

— На взводе? — переспросила она.

— Ты знаешь ответ на этот вопрос, тебе не нужны подсказки.

Она медленно опустилась ниже по его животу, поерзала попкой по заметной выпуклости в штанах. Тимур выразительно скрипнул зубами, запрокинул голову назад, почти с болью вжал пальцы ей в бока.

Сердце громко и выразительно закричало, что в этот момент — и до конца жизни она больше никогда не увидит более красивого мужчину. Горячего, возбужденного, заведенного до состояния гранаты с выдернутой чекой. И при этом полностью контролирующего ситуацию. Незнакомого — но самого близкого на всем белом свете.

И, кажется, уже слишком поздно уговаривать себя не влюбляться.

Его полуоткрытые губы были такими доступно соблазнительными, что Ася не удержалась — осторожно погладила большим пальцем кожу, наклоняясь ближе и ближе.

Разница в росте давала о себе знать, но руки Тимура крепко удерживали на месте, заставляя ее остро чувствовать его желание между ее широко разведенных ног.

— Маленькая, поверти вот так задницей еще немного — и я опозорюсь. — Тимур прикрыл глаза, широко улыбнулся. На миг даже показался полностью расслабленным, как будто происходящее имело значение только для нее одной.

— Опозоришься? — заикаясь, переспросила Ася, уговаривая себя замереть и не двигаться.

— Хватит за мной повторять, Морковка. — Тимур снова посмотрел на нее, перебирая пальцами кожу под шортиками. Очень осторожно, словно ходил по лезвию опасной бритвы, прочертил линию вдоль резинки трусиков: снизу вверх, до ямочки на спине.

— Я хочу тебя, маленькая, и у меня уже достаточно давно не было женщины, чтобы я мог держать себя в руках. А все, что ты сейчас делаешь — чертовски неуютная провокация.

— Яне нарочно, — вспыхивая стыдом от его признания, ответила она.

— Я и не сомневался, что не нарочно, — усмехнулся Тимур.

Почему он такой спокойный? Почему у него не дрожит голос, слова не путаются?

Почему ему так хочется довериться? Почему его шершавые, царапающие кожу ладони, прожигают насквозь ее жалкие попытки хранить самообладание? В памяти невольно воскресли воспоминания о ладонях Игоря: они у него всегда становились жутко влажными, неприятно липли к одежде. Почему же тогда она приняла все как должное?

Потому что попросту не было с чем сравнивать?

— Я не знаю… не уверена… — начала она, сама не вполне соображая, что именно хочет сказать.

— Морковка, успокойся, дыши.

— Легко тебе говорить, когда это не твою заднюю часть так соблазнительно поглаживают.

Ох, боже, она сказала это вслух? Серьезно?!

— Ну, я, в общем, не против…. если ты в отместку покусаешь меня… даже если за задницу. Так и быть.

Он как будто точно знал, что нужно сказать, чтобы разбавить возникшее напряжение, превратить неловкость в повод для улыбки, сделать ее слова не неуклюжей фразой невпопад, а частью странной игры, правила которой Ася до сих пор не могла понять.

— Можно, я.