Сказочница

У дедушки была седая голова, скрюченная спина, клюка огромная и вообще, ему было, наверное лет двести. Когда же старичок увидел красавчика, я на секунду подумала, что все, фенита ля комедия. В смысле, конец старичку. Ибо он побледнел, схватился за сердце, покраснел, попытался вырвать клок седых волос из и без того жиденькой бороденки, схватился руками за голову, снова побледнел, а потом с неприличной для его лет резвостью бросился обнимать Кира. И меня вместе с ним. Ну, просто же Кир в тот момент замышлял коварные и не вполне приличные действия в отношении меня, поэтому руки его покоились на моей талии, а мои, срам какой, на его шее, когда успели только, предатели, — непонятно!..

Активный же старичок моего красавчика узурпировал в один момент. Тот еле успел отдать приказание, чтобы меня покормили. И вообще, обращались со мной, как с королевой. Он прямо так и сказал, «как с королевой». Приятно до ужаса!

Было. Пока Кир не вышел из зала. Потому что потом началась суета и паника. Все бегают, орут, незнакомые старушки обнимают и гладят по голове, разнокалиберные женщины вздыхают и лезут целоваться, мужики, кстати, тоже лезут, но, слава Богу, только к рукам. Дети верещат и виснут, теребят, требуют и кричат… И от всей этой толпы не отобьешься, как ни старайся.

А потом принесли еду, и настроение как-то улучшилось сразу. Потому что, во-первых, вкусно, а во-вторых, меня, наконец-то, оставили в покое. Сижу в углу и радуюсь желудком. Нет, я конечно понимаю, что не хлебом единым… Хотя хлеб тут сказочный просто, горячий, ароматный, с орехами и семенами какими-то. И вообще, кормят тут, надо сказать, знатно. Гораздо лучше, чем в королевском замке. И еще носятся все вокруг меня, счастливые до невозможности. И меду мне, и молочка, и клубники, сочной и красной, и гигантской, как яблоки.

И вот уже все вкусности съедены, и в сон клонит. Сижу себе в уголочке тихонечко и интерьер оцениваю. Хороший такой интерьер колоритный. Стены каменные, камины… я таких каминов огромных не видела никогда, хотя средневековых замков мною было объезжено порядочно. Гигантский просто-таки очаг. Метра в два высотой и шириной в четыре-пять метров. А в очаге огонь пылает, яркий, но усыпляющий. Зеваю яростно. Спать хочется, хоть спички в глаза вставляй. А спать нельзя. Несолидно как-то в гостях дрыхнуть.

А Кира все нет… Не пора ли нам возвращаться вообще? Поднимаюсь с целью побродить по залу. И немедленно возле меня выстраивается шеренга услужливых женщин и череда галантных мужчин… Тоска. Ну, не оставляют меня в покое ни на секунду. Устала чудовищно от этого навязчивого сервиса. Короче, не дала мне эта толпа погулять, оценить архитектуру и насладиться оригинальностью интерьера.

Снова в углу сижу засыпаю почти и на красавчика уже злиться начинаю. Бросил меня здесь одну… А Кир словно мысли мои услышал. Вошел в зал стремительно и сразу ко мне:

— Засыпаешь, хорошая моя?

— Не твоя… — зеваю, наплевав на приличия, и глаза тру.

— Не моя… — соглашается он и улыбается счастливо. — Пока. Но очень хорошая.

Даже спорить с ним не буду. Сил нет.

— Устала ждать? Скучно тебе было?

Заботливый такой, что даже неловко.

— Скучать не давали, — ябедничаю я и кошусь на толпу женщин, стоящих в сторонке. — Поэтому и устала. И еще кормили насильно. Мед с клубникой принесли. Замучили до полусмерти…

Смеется только и ладошку мою целует.

— Я бы лучше тут остался. Сегодня и … и навсегда вообще, но мы не можем. Надо возвращаться. Ты как? Дверь открыть сил хватит?

— Не знаю… А что, может не хватить? — он качает головой, а я только плечами пожимаю. — Но как только вернемся, сражу мне все объяснишь. У меня в голове уже идеям тесно. Скоро через уши наружу полезут…

Снова руки мои целует и бормочет:

— Обязательно, пока не моя хорошая…

— И к проходу подведи меня, да? Совсем нет сил его еще и искать.

— Конечно! — он легко подхватывает меня на руки и несет к середине зала. И со всех сторон только мужские смешки и женские вздохи слышны. Цирк, честное слово! Чувствую, что краснеть начинаю. Кир широко улыбается и, глядя мимо меня, спрашивает:

— Смущаешься?

— Злюсь, если честно.

Он снова смеется и довольно бормочет:

— Упрямая…

А щеки еще жарче пылают. Проклятье! Я за последнюю неделю краснею, кажется, больше, чем за всю предыдущую жизнь.

— Пришли уже… — остановился под огромной люстрой, от которой глаз совершенно невозможно оторвать. Ох, где же мой любимый фотоаппарат?

Зажмуриваюсь и протягиваю руку в поисках холода и легкого покалывания, а Кир носом сладко на шее чертит узоры.

— Прекрати… Мешаешь!

— Совсем не умеешь врать! — радостно сообщает он, а я, наконец открываю проход и мы шагаем в королевский замок.

Все на месте. Стол дубовый, летний вечер за окном и пустой камин. И Тайгер вернулся. Сидит в кресле Кира и таращится на нас в священном ужасе.

— Вы откуда взялись? — спрашивает недоверчиво.

А Кир бодро отвечает:

— Оттуда, — брови поднял и кивает довольно.

— О Боги! — рыжий в священном ужасе, кажется. — Но как?

— Не понимаю сам! — красавчик недоуменно головой качает и целует меня в плечо. — Мира просто открыла дверь.