Сказочное невезение

– Ты сказал «лабиринт», – начал было я и тут вновь почувствовал толчок – как тот, после которого утром поменялись все яйца. Вдруг оказалось, что Кристофер прислонился к пухлому каменному мальчугану с крылышками. Кристофер вскрикнул и отскочил.

– Граф, – проговорил я. – Он вернулся. Наверное, это его рук дело.

– Чепуха, – сказал Кристофер. – Думай головой, Грант. Утром кто-то перекувырнул все вероятности еще до возвращения графа. Давай пойдем поищем лабиринт.

Лабиринта вроде бы нигде не было. Если и было что похожее, так это кусок головоломки, где стояли рядами каменные столбики, оплетенные цветущими ползучими растениями. За ним сад заканчивался. За обрывом метра в три шла канава, а за канавой раскинулся парк, уходивший вдаль до самого горизонта.

– У-ху-ху, – сказал Кристофер.

– Не смешно, – ответил я.

Мне было ужасно жарко, а еще до смерти надоело искать девчонку, которой, может, и вовсе не существовало. В голову пришла мысль, что Кристофер просто вообразил, что Милли где-то поблизости.

– Я хотел сказал, что вот такой вот обрыв называется «у-ху-ху», – пояснил Кристофер. – По крайней мере, в моем мире.

– А у нас вроде как нет, – ответил я.

В канаве, всего в нескольких метрах от нас, сидел новый садовник-подмастерье, Смедли. Он снял сапоги, и, судя по виду, ему было так же жарко и противно, как и мне.

– Может, у него спросим? – предложил я.

– Хорошая мысль, – одобрил Кристофер, пробрался между столбиками и просунул голову сквозь ползучие растения как раз в том месте, где сидел мальчишка.

– Эгей! Смедли!

Бедняга подпрыгнул чуть не на метр. Мокрое от пота лицо побледнело, он тут же вскочил на босые ноги.

– Иду, сию минутку, сэр… А, это ты! – добавил он, увидев у себя над головой, в обрамлении зелени, физиономию Кристофера. – Обязательно было орать, да еще таким начальственным голосом? Меня чуть кондрашка не хватил!

– Это мой обычный голос, – холодно пояснил Кристофер. – И вообще, чего это ты расселся в этой канаве?

– Да прячусь, понятное дело, – пояснил Смедли. – Вообще-то, меня отправили искать этого чертова сторожевого пса – ну, помнишь, ты его еще укротил, когда мы шли сюда. Паскудник с утра куда-то смылся, и теперь парковый охранник стоит на ушах – боится, что кто-нибудь его отравил. Всех садовых работников отправили его искать. – Смедли скорчил рожу. – Вот оно мне надо, чтобы меня еще и покусали.

– Мудро, – оценил Кристофер. – Скажи-ка, есть в этом саду лабиринт?

– Нет, – ответил Смедли. – Есть розовый участок, четыре цветочных, водяной, есть кустарник, есть сады: фигурный, папоротниковый, выгороженный; есть огород, фруктовые деревья, шесть теплиц, одна оранжерея, большой парник, а лабиринта нет. А может, он просто попал в какую ловушку.

– Лабиринт? Или весь сад? – уточнил Кристофер.

– Да пес, дурачина! – ответил Смедли.

– Ладно, мы его тоже поищем, – сказал Кристофер. – А как называется эта канава и стена в дальнем конце сада? Есть у них имя, кроме «отличное место, чтобы отлынивать от работы»?

– Это? Это у-ху-ху, – ответил Смедли.

Кристофер бросил на меня высокомерный взгляд.

– Что, съел, Грант? Ладно, пошли. – Он прыгнул в канаву рядом со Смедли – тот так и отшатнулся. – Не бойся, – успокоил его Кристофер. – Мы с Грантом просто хотим прогуляться по парку. Мы тебя не заложим.

Я прыгнул следом, раздался громкий «плюх». С меня слетела туфля с пряжкой. Я снял и другую, и полосатые чулки тоже снял. Оказалось, что Смедли совсем неплохо придумал. Трава оказалась прохладной и влажной; мы вылезли из канавы и зашагали в парк.

– Наступите на пчелу – и вы покойники! – крикнул Смедли мне вслед.

Видимо, высокомерные замашки Кристофера достали его не меньше, чем меня, потому что он еще прибавил: «Лакеи-прохиндеи!» – мы уже отошли довольно далеко, но еще расслышали.

– Не обращай внимания, – сказал Кристофер – вот уж больно надо было. – Нашему приятелю Смедли, похоже, внушили, что все, кто работает в доме, – лентяи и лизоблюды, а настоящим делом занимаются одни только садовники.

Некоторое время мы шли вперед. Я с упоением зарывался пальцами ног в траву и думал о том, что от Кристофера никаких других мыслей ждать не приходится. Знал бы он, каким сам бывает задавакой.

– В чем-то Смедли прав, – добавил Кристофер. – Я еще в жизни столько не занимался лизоблюдством.

Мы прошли еще немного, и Кристофер начал хмуриться.

– Здесь странность слабеет, – сказал он. – Ты это чувствуешь?

– Нет, если честно, – сознался я. – Я вообще чувствовал ее только на чердаке.

– Жаль. Ладно, давай дойдем вон до той рощицы, а там видно будет.